Везде
The local political regime: aspects of Moscow polity
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The local political regime: aspects of Moscow polity
Annotation
PII
S258770110026410-3-1
DOI
10.18254/S258770110026410-3
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Georgy Chergeiko 
Occupation: Postgraduate Student
Affiliation: State Academic University for the Humanities (GAUGN)
Address: 26 Maronovsky Lane., 119049 Moscow, Russian Federation
Edition
Volume 7 N 2
Abstract

The article discusses the theoretical and methodological foundations of modern political regimes. The evolution of political and regime issues is reflected from the standpoint of the views of researchers reflecting in the 21st century. The crisis of the transit approach is shown, which inevitably led to a rethinking of democracy. The analysis focuses on local modes, which have two basic forms of expression: regional and urban, in relation to large urbanized spaces (megacities). As a result of the application of regional transformation criteria to the political sphere, it is concluded that since 2010, Moscow polity has experienced power-political restructuring in the format of a «pact of elites» and not scenarios of «struggle according to the rules», «war of all against all», «winner gets everything». 

The use of the methodology of B. Ferman, in relation to the city (Moscow) political regime of 2010, allows us to conclude that the «control regime» explains more the specifics of metropolitan polity than the features of the «coordination regime».

Keywords
political regime, regional political regime, local political regime, urban political regime, political institutions, political process, political transit, political elites, society
Received
11.02.2023
Date of publication
30.06.2023
Number of purchasers
12
Views
229
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1 Исследованиями политических режимов и их типологизацией с середины XX в. и в наши дни занимались различные ученые, в том числе не политологи (экономисты Е.Г. Ясин1, Й. Шумпетер2 и др.). Отдельным методологическим направлением, которое активно развивалось, особенно во второй половине прошлого века, являлась транзитология3,4,5,6. В последние годы анализируемый теоретический трек подвергся ревизии, что выразилось в критике линейно-стадиального социально-политического развития под воздействием экономического фактора. Кризис демократического целеполагания проявился, с одной стороны, по причине воспроизводящейся устойчивости и вариативности авторитарных политических режимов, а с другой – в силу отхода научного сообщества от идеал-типических теоретических моделей, которые априори должны приводить к заданной цели (демократии, рынку, свободе, прогрессу и т.д.). Сам М. Вебер в начале прошлого века акцентировал внимание на том, что идеальный тип не является подлинной исторической или объективной реальностью. Это лишь пограничная категория, используемая в науке для цели сопоставления с реальными политическими процессами и явлениями7. Не случайно он классифицирует идеальные типы, показывая их вариативность. На этом фоне в кризисном состоянии находятся различные категории гибридных (недодемократических) политических режимов, так как все больше появляется исследований, которые привержены классической режимной идентификации8.
1. Ясин Е.Г. Приживется ли демократия в России. М.: Новое издательство, 2005.

2. Шумпетер Й.А. Капитализм, социализм и демократия: пер. с англ. / Предисл. и общ. ред. В.С. Автономова. М.: Экономика, 1995.

3. Шириков А.С. Транзитология: затянувшееся прощание? // Полис. Политические исследования. 2005. № 2.

4. Ачкасов В.А. Транзитология – научная теория или идеологический конструкт? // Полис. Политические исследования. 2015. № 1.

5. Летняков Д.Э. Концептуализация режимных трансформаций на постсоветском пространстве: некоторые промежуточные итоги // Вестник Санкт-Петербургского университета. Международные отношения. 2020. Т. 13. № 3.

6. Макаренко Б.И., Мельвиль А.Ю. Как и почему «зависают» демократические транзиты? Посткоммунистические уроки // Политическая наука. 2014. № 3.

7. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.

8. Кротков В.О. Особенности взаимовлияния российского социума и политического класса в условиях постсоветской трансформации // Вестник Пермского университета. Политология. 2012. № 2 (18).
2 В наше время тематика политических режимов не утратила своей актуальности. Режимные формы и процессы ученые начали анализировать в более детализированном формате, то есть более дифференцированно. В данном контексте можно отметить, что количество исследований, касающихся локальных (региональных, городских) режимов, только возрастает9,10,11. В результате привычная социально-политическая ось анализа в рамках государственного образования представляет собой более сложный конструкт, содержащий политические отношения на национальном (федеральном) уровне, а также на уровне регионов и даже больших городов. Другими словами, форма государственного устройства при данном анализе выступает в роли одного из факторов, который обуславливает режимные консолидации на определенном властно-территориальном уровне.
9. Пустовойт Ю.А. Локальный политический режим: от «коалиций координации» к «коалициям контроля» // Вестник Кемеровского государственного университета. 2013. № 4–1 (56).

10. Нечаев А.И. Локальный (городской) политический режим: понятие и типология // Молодежь – Барнаулу: Материалы XXII городской научно-практической конференции молодых ученых. Барнаул, 2–9 ноября 2020 г. / Гл. редактор Ю.В. Анохин. Барнаул: Алтайский государственный университет, 2021.

11. Барсуков А.М. Локальный режим в городском поселении: политическое положение и проблемы развития местного самоуправления в индустриальном регионе // Вопросы политологии. 2019. Т. 9. № 12 (52).
3 На основании вышесказанного можно определить цель данной статьи, которая заключается в выявлении теоретических и методологических оснований локальных политических режимов, в том числе через призму функционирования современной московской политии.
4 В политико-теоретическом и компаративистском ключе выделяют уровни анализа, «двигаясь в логике от малой численности к масштабной с пониманием того, что и анализ индивидуального уровня политики является методологически и методически непростой задачей:
5 - индивидуальный уровень (например, изучение личности отдельного политика); - изучение малого числа единиц анализа (например, малых политических групп – групп давления, закрытых элитных сообществ и пр.); - анализ групп среднего уровня общности, к числу которых отчасти можно отнести локальные политические сообщества, ограниченные по численности политические организации и партии и т.п.; - общности субнационального уровня (например, региональные сообщества); - общности национального уровня (население национального государства); - глобальное сообщество (население мира)»12.
12. Гаман-Голутвина О.В. Уровни политико-компаративного анализа // Политическая компаративистика: Учебник / Под. ред. О.В. Гаман-Голутвиной. М.: Аспект Пресс, 2020. С. 117–118.
6 Вместе с тем не утратили своей актуальности такие базовые факторы, влияющие на режимные конфигурации, как структурные и процедурные предпосылки. К первым можно отнести уровень экономического развития той или иной политико-территориальной локации, ее демографические показатели, географические особенности, социально-трудовые характеристики, степень урбанизации и концентрации различных ресурсов, уровень информатизации общества, фактор «наследия прошлого» в виде истории, социальных паттернов, ментальных характеристик, базовых политических ориентаций. То есть речь идет в большей степени об объективных аспектах функционирования той или иной локальной политии.
7 К процедурным факторам следует отнести количественные и качественные показатели, касающиеся политического класса, уровня его фрагментации, тех или иных стратегий политического позиционирования на базе интересов, ресурсных возможностей политических субъектов, а также институциональных форм поддержания и воспроизводства того или иного социально-политического порядка. В то же время в современном мире все большую актуальность приобретают такие факторы, как: групповые идентичности, ценностные ориентации (Р. Инглхарт13) социальных страт, особенности политической культуры общностей, идеологические ориентации14.
13. The Inglehart-Welzel World Cultural Map – World Values Survey 7. – 2020. URL: http://www.worldvaluessurvey.org/ (дата обращения: 03.02.2023)

14. Кротков В.О. Генезис и особенности либеральной идеологии в постсоветской России. Дис. … канд. полит. наук. – Москва, 2005.
8 Рассматривая локальные политические режимы, следует, во-первых, их отличать от национальных, а во-вторых, дифференцировать на региональные и городские. Специфика последних возникла в связи с процессом урбанизации, который только усиливается и, по различным прогнозам, может привести к тому, что в конце XXI в. сформируются не просто мегаполисы, а целые города-государства с десятками миллионов жителей, разветвленной инфраструктурой, глубокой социальной и политической иерархией, экономической дифференциацией и специализацией, социокультурными особенностями и специфическими общественными практиками. Такой сценарий развития ждет ряд африканских агломераций в Нигерии и Танзании. Генезис научных исследований городских режимов был связан с процессами, протекавшими в Северной Америке. В частности, Нью-Йорк, Чикаго, Хьюстон, Атланта и другие огромные агломерации по ряду ключевых показателей начали рассматриваться как отдельные локальные единицы именно в режимном ракурсе.
9 Далее исследовательскую эстафету подхватили иные ученые и экстраполировали методологические подходы на иные центры с высокой долей урбанизации. В этом плане город анализируется как пространство различных арен, в рамках которых протекают достаточно интенсивно социальные, культурные, экономические и, конечно же, политические процессы, в том числе символического свойства. В.Л. Шарова связывает современное городское пространство как с формированием групповой идентичности, так и процессом нациестроительства: «Постсоциалистические города унаследовали относительное сходство урбанистических моделей (в частности, систему microrayoni), но также и собственный аутентичный облик, апелляция к которому активизировалась на новом этапе нациестроительства – после коммунизма»15. Исследователь Ю.А. Пустовой заключает, что при исследовании городских политических режимов необходимо понимать «комплекс официальных, символических и уличных арен (мест сосредоточения внимания участников)»16, которые формируют территориальный ландшафт в виде различных сетей и иерархий в разных сферах социального бытия.
15. Шарова В.Л. Постсоциалистический город: визуальный опыт повседневности как фактор нациестроительства // Полилог/Polylogos. 2022. T. 6. № 1. URL: >>>> DOI: 10.18254/S258770110018979-8 (дата обращения: 30.01.2023).

16. Пустовойт Ю.А. Урбанистические, социальные и политические факторы как причины формирования режимов «контроля» и «координации» в столицах сибирских городов // Политические вызовы и политический диалог в условиях глобальной турбулентности: Материалы Всероссийской конференции РАПН с международным участием. Москва, ИНИОН РАН, МГИМО МИД России, 2–3 декабря 2022 г. / Под общ. ред. О.В. Гаман-Голутвиной, Л.В. Сморгунова, Л.Н. Тимофеевой. М.: Аспект Пресс, 2022. С. 355.
10 Помимо этого, следует подчеркнуть, что американская традиция по исследованию городских политических режимов опиралась на политическую экономию капиталистического общества, на демократические практики и институциональные вариации в рамках той или иной локальной, своеобразной урбанизированной локации. В результате содержательными компонентами анализа становятся: формы межэлитного взаимодействия с опорой на ресурсные возможности, локальные политические повестки, культурные характеристики социальных групп, репрезентация интересов в рамках районных и городских ассамблей (органы местного самоуправления), соответственно, электоральные процессы и факторы, их обуславливающие.
11 В рамках вышесказанного Б. Ферман предлагает дихотомичный подход к классификации городских политических режимов, опираясь на критерий «характер управления». В результате выделяются «режимы контроля» и «режимы координации». Первым более свойственно доминирование немногочисленных властных центров управления, преобладание иерархических связейв социально-политических отношениях, концентрация властно-политических и экономических интересов у вето-игроков, что указывает на неопатримониальный характер доминирования. Для «режима координации» свойственны иные практики и институциональные форматы: высокая степень горизонтальных коммуникаций, перманентное согласование различных групповых и общинных интересов, конкурентный характер политической борьбы, что идентифицируется как полиархия. В этом плане можно говорить об агонистической17 (трансформация антагонизма в агонизм, то есть перманентное соперничество на легитимной институциональной основе) или делиберативной18 демократии (поиск бесконфликтного консенсуса через коммуникацию). В этом плане уместно привести цитату Д.В. Косенко: «Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса учитывает высокую степень интерсубъективности процессов понимания, которые осуществляются, с одной стороны, в институциализированной форме обсуждений парламентского корпуса, так же, как с другой, – в коммуникационной сети политической публичности»19.
17. Летняков Д.Э. Выходя за пределы «электорализма»: агонистическая демократия против перспективы постполитики // Полилог/Polylogos. – 2022. – T. 6. – № 4. URL: >>>> DOI: 10.18254/S258770110023494-5 (дата обращения 30.01.2023).

18. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории / Пер. с нем. Ю.С. Медведева. СПб., 2001.

19. Косенко Д.В. Делиберативная политика в теории коммуникативного действия Юргена Хабермаса // Теория и практика общественного развития. 2013. № 9. С. 257.
12 Затрагивая тематику, связанную с отличительными чертами региональных и городских политических режимов, следует отметить, что субнациональные режимы характеризуются более глубокой, чем городские, и ярко выраженной институционализацией формального свойства (исполнительные, законодательные, судебные и иные органы власти в рамках региональной политии; помимо этого, центральные или федеральные территориальные органы государственной власти). Как правило, региональная политическая система опирается на более существенные финансовые, экономические, информационные и другие ресурсы. Также можно говорить о властно-политической сфере, которая обычно более дифференцирована на субнациональном уровне, что выражается в количестве и весе политических и бизнес-акторов. Другими словами, региональная единица выступает в роли мини-государственного образования, за исключением лишь суверенитета и собственных силовых институций, которое на формальной и неформальной основе коммуницирует с центральным уровнем власти, с акторами более высокого уровня, в том числе в плане перераспределения ресурсной базы, которая практически всегда ограничена. В этом плане теоретический вклад Р.Ф. Туровского20, предложившего рассматривать региональные режимы по осям, выглядит весьма востребованным.
20. Туровский Р.Ф. Эффективность и демократичность региональных политических режимов в современной России: противоречия теории и практика измерения // PolitBook. 2013. № 1.
13 Для анализа политических режимов и их региональных проекций, в отличие от городских режимных конфигураций, в настоящее время часто исследователями используется неоинституциональный методологический инструментарий, который позволяет анализировать помимо формальных политических институтов также неформальные. Вместе с тем анализу подвергаются политические субъекты, их фактические ресурсы и стратегии позиционирования в политическом пространстве. Нельзя не отметить индикатор «наследия прошлого» (культурных паттернов, норм социального поведения), которые существенным образом могут сдерживать или, наоборот, ускорять те или иные политические, экономические траектории развития. Например, «эффект колеи», с точки зрения А.А. Аузана, существенно влияет на характер институциональных реформ и их результаты в социально-экономической сфере. Помимо этого, нельзя не отметить теорию рационального выбора, которая стала составной частью неоинституциональной методологии в исследовании режимных транзитов и консолидаций.
14 Отмечая транзитологическую традицию при анализе политических режимов, следует сказать, что применительно к локальным режимам она имеет несколько иную вариативную основу. Ключевым критерием, так же как и с национальными режимными переходами, играет роль элит, но без сильной зависимости от экономического фактора. В то же время социальный аспект приобретает роль отдельного критериального показателя. В результате исследователи21 выделяют следующие сценарии регионально-режимных переходов:
21. Россия регионов: трансформация политических режимов / Под ред. В.Я. Гельмана, С.И. Рыженкова, М. Бри. М., 2000.
15 - «борьба по правилам», - «война всех против всех», - «сообщество элит», - «победитель получает все».
16 Первый и третий сценарии могут быть рассмотрены особым образом, так как если в их рамках происходит, с точки зрения С. Хантингтона, двукратная смена власти, то с большой долей вероятности можно говорить о демократическом переходе. Остальные сценарии, как правило, коррелируют с авторитарными треками.
17 Переходя к общему анализу московского политического режима, который имеет дуальную исследовательскую сущность (регион и одновременно мегаполис), можно применять различные методологические подходы, свойственные разным уровням локальных режимов.
18 В хронологическим плане, затрагивая современный этап развития города федерального значения, согласно конституционной норме, будем касаться периода с 2010 по 2021 г. Данная темпоральность обусловлена, с одной стороны, приходом нового руководителя региона – мэра С.С. Собянина, с другой – его политикой и реформаторскими практиками, которые отличались от предыдущих двадцати лет. Помимо этого, в отмеченный период времени осуществилось несколько электоральных циклов муниципального (в ассамблеи), регионального (электоральные процедуры по выборам депутатов легислатуры и главы исполнительной власти) и федерального уровней (выборы президента и нижней палаты парламента), что увенчалось принятием многочисленных поправок в Конституцию РФ в 2020 г.
19 Используя в первом приближении выделенные транзитологические сценарии, можно отметить, что в 2010 г. в большей степени была реализована модель пакта элит. Несмотря на нелояльность и неуступчивость мэра Ю.М. Лужкова, который олицетворял весь московский политический режим, федеральным элитным группам удалось его мягко элиминировать из политической и экономической сферы и кооптировать своего ставленника С.С. Собянина, который с первых дней не использовал стратегию резких изменений, а, наоборот, поэтапно инкорпорировал лояльные сегменты прошлой системы в свою управленческую вертикаль, что позволяет в большей степени говорить о сценарии элитарного пакта. Надо отметить, что такие траектории весьма частые. К примеру, как пишет Е.В. Копаева, аналогичный механизм использовался в Ивановской области: «Переход к новому режиму осуществлялся по сценарию, приближающемуся к модели “пакта”. В его основе лежала договоренность между частью региональной политической элиты»22.
22. Копаева Е.В. Политический режим в субъекте Российской Федерации: этапы и перспективы эволюции (на примере Ивановской области) // Знание. Понимание. Умение. 2012. № 4. С. 311.
20 Применяя иную теоретическую оптику (по Б. Ферман), московский кейс можно рассматривать в логике городского политического режима, так как масштаб агломерации, концентраций субъектов, институтов, процессов, то есть социальных арен, крайне большой, что детерминирует особое, отличное от других, политическое, экономическое и социокультурное пространство. В этом плане превалирует «режим контроля» над «режимом координации». Это проявляется через жесткую вертикаль власти, которая представляет из себя управленческую пирамиду во главе с мэром Москвы (доминирующий вето-игрок), на среднем уровне – государственные институции в виде префектур, а на самом нижнем этаже – управы районов, которые фактически подчиняют (политически и с помощью ресурсных возможностей) муниципальные ассамблеи, в которых представлены многочисленные оппозиционные силы, имеющие крайне слабое влияние даже на районном уровне. Московская полития, в отличие, скажем, от южных регионов России, развивается по неопатримониальному треку, но с опорой не на неформальный институт клиентелизма, а на столичный бюрократический аппарат, которому уделяется большое внимание (подбор кадров, обучение, финансовая мотивация, карьерное движение). В результате он оперативно реализует как социальные программы, имеющие ресурсные возможности, так и интересы основных бенефициаров (политико-экономические группы федерального и регионального уровней).
21 Небольшим сдерживающим аспектом данного политико-экономического режима недостойного правления23 является роль оппозиционных акторов в рамках законодательной легислатуры. Они не могут блокировать ключевые политические решения, которые имеют импульс от инкумбента, но имеют возможности информировать общественность (электорат) о тех или иных злоупотреблениях (фактах коррупции, нецелевого или нерационального использования финансовых средств), нарушениях законодательных или процедурных норм, альтернативных инициативах, например, в градостроительной или экологической политике.
23. Гельман В.Я. «Недостойное правление»: политика в современной России. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2019.
22 Подводя итог, следует отметить, что локальные политические режимы – это те политии, которые могут рассматриваться в политической науке относительно автономно. Тем самым конкретизируется предмет исследования с точки зрения политико-территориального аспекта. В результате режимная дифференциация выражается как на региональном, так и на городском уровнях. Соответственно, каждый уровень рассматривается через призму определенной методологии.
23 Затрагивая московский кейс, можно заключить, что он вполне релевантен как региональной, так и городской режимной консолидации. Примененная теоретико-методологическая оптика в транзитологическом ключе выявила процессы социально-политического свойства, которые в большей степени интерпретируются форматом «пакт элит» (характер перехода 2010 г.).
24 Городская режимная логика, адаптированная под московскую политию, привела к выводу, что черты «режима контроля» более имманентны, чем характеристики «режима координации», так как наблюдается жесткая властно-управленческая пирамида, опирающаяся на колоссальные ресурсные возможности, преимущественно с одноканальными коммуникациями (сверху вниз), что в итоге позволяет сохранять позиции ключевого политического инкумбента. Различные же социокультурные среды и группы интересов подчеркивают общественно-политический ландшафт столицы, но он управляется из единого центра принятия ключевых политических решений, отражая черты bad governance (В.Я. Гельман), несмотря на достаточно широкую, по российским меркам, социальную политику.

References

1. Achkasov V.A. Tranzitologiya – nauchnaya teoriya ili ideologicheskij konstrukt? // Polis. Politicheskie issledovaniya. – 2015. – № 1.

2. Barsukov A.M. Lokal'nyj rezhim v gorodskom poselenii: politicheskoe polozhenie i problemy razvitiya mestnogo samoupravleniya v industrial'nom regione // Voprosy politologii. – 2019. – T. 9, № 12(52).

3. Veber M. Izbrannye proizvedeniya. – M.: Progress, 1990.

4. Gaman-Golutvina O.V. Urovni politiko-komparativnogo analiza / Politicheskaya komparativistika: Uchebnik / Pod. red. O.V. Gaman-Golutvinoj. – M.: Izdatel'stvo «Aspekt Press», 2020.

5. Gel'man V.Ya. «Nedostojnoe pravlenie»: politika v sovremennoj Rossii. – SPb.: Izdatel'stvo Evropejskogo universiteta v Sankt-Peterburge, – 2019.

6. Kopaeva E.V. Politicheskij rezhim v sub"ekte Rossijskoj Federacii: etapy i perspektivy evolyucii (na primere Ivanovskoj oblasti) // Znanie. Ponimanie. Umenie. – 2012. – № 4.

7. Kosenko D.V. Deliberativnaya politika v teorii kommunikativnogo dejstviya Yurgena Habermasa // Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya. – 2013. – № 9.

8. Krotkov V.O. Genezis i osobennosti liberal'noj ideologii v postsovetskoj Rossii: diss. … kand. polit. nauk. – Moskva, 2005.

9. Krotkov V.O. Osobennosti vzaimovliyaniya rossijskogo sociuma i politicheskogo klassa v usloviyah postsovetskoj transformacii // Vestnik Permskogo universiteta. Politologiya. – 2012. – № 2(18).

10. Letnyakov D.E. Vyhodya za predely «elektoralizma»: agonisticheskaya demokratiya protiv perspektivy postpolitiki // Polilog/Polylogos. – 2022. – T. 6. – № 4. URL: https://polylogosjournal.ru/s258770110023494-5-1/. DOI: 10.18254/S258770110023494-5 (data obrashcheniya 30.01.2023).

11. Letnyakov D.E. Konceptualizaciya rezhimnyh transformacij na postsovetskom prostranstve: nekotorye promezhutochnye itogi // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Mezhdunarodnye otnosheniya. – 2020. – T. 13, – № 3.

12. Makarenko B.I., Mel'vil' A.Yu. Kak i pochemu «zavisayut» demokraticheskie tranzity? Postkommunisticheskie uroki // Politicheskaya nauka. – 2014. – № 3.

13. Nechaev A.I. Lokal'nyj (gorodskoj) politicheskij rezhim: ponyatie i tipologiya // Molodezh' - Barnaulu: Materialy XXII gorodskoj nauchno-prakticheskoj konferencii molodyh uchenyh, Barnaul, 02–09 noyabrya 2020 g. / Gl. redaktor Yu.V. Anohin. – Barnaul: Altajskij gosudarstvennyj universitet, 2021.

14. Pustovojt Yu.A. Lokal'nyj politicheskij rezhim: ot «koalicij koordinacii» k «koaliciyam kontrolya» // Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta. – 2013. – № 4-1(56).

15. Pustovojt Yu.A. Urbanisticheskie, social'nye i politicheskie faktory kak prichiny formirovaniya rezhimov «kontrolya» i «koordinacii» v stolicah sibirskih gorodov / Politicheskie vyzovy i politicheskij dialog v usloviyah global'noj turbulentnosti: Materialy Vserossijskoj konferencii RAPN s mezhdunarodnym uchastiem. Moskva, INION RAN, MGIMO MID Rossii, 02-03.12.2022 / Pod obshch. red. O.V. Gaman-Golutvinoj, L.V. Smorgunova, L.N. Timofeevoj. – M.: Aspekt Press, 2022.

16. Rossiya regionov: transformaciya politicheskih rezhimov / Pod red. V.Ya. Gel'mana, S.I. Ryzhenkova, M. Bri. – M., 2000.

17. Turovskij R.F. Effektivnost' i demokratichnost' regional'nyh politicheskih rezhimov v sovremennoj Rossii: protivorechiya teorii i praktika izmereniya // PolitBook. – 2013. – № 1.

18. Habermas Yu. Vovlechenie drugogo. Ocherki politicheskoj teorii / per. s nem. Yu.S. Medvedeva. – SPb., 2001.

19. Sharova V.L. Postsocialisticheskij gorod: vizual'nyj opyt povsednevnosti kak faktor naciestroitel'stva // Polilog/Polylogos. – 2022. – T. 6. – № 1. URL: https://polylogos-journal.ru/s258770110018979-8-1/. DOI: 10.18254/S258770110018979-8 (data obrashcheniya 30.01.2023).

20. Shirikov A.S. Tranzitologiya: zatyanuvsheesya proshchanie? // Polis. Politicheskie issledovaniya. – 2005. – № 2.

21. Shumpeter J.A. Kapitalizm, socializm i demokratiya: Per. s angl. / Predisl. i obshch. red. V.S. Avtonomova. – M.: Ekonomika, 1995.

22. Yasin E.G. Prizhivetsya li demokratiya v Rossii. – M.: Novoe izdatel'stvo, 2005.

23. The Inglehart-Welzel World Cultural Map – World Values Survey 7. – 2020. URL: http://www.worldvaluessurvey.org/ (data obrashcheniya 03.02.2023).

Comments

No posts found

Write a review
Translate