Везде
Centrist Liberalism as an Ideology in Context of the World-System Theory
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Centrist Liberalism as an Ideology in Context of the World-System Theory
Annotation
PII
S258770110019116-9-1
DOI
10.18254/S258770110019116-9
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Anton Makeev 
ORCID: 0000-0002-2149-5415
Occupation: Postgraduate Student of the Department of Philosophy of Russian History
Affiliation: Institute of Philosophy of RAS
Address: 12/1 Goncharnaya st., Moscow 109240, Russian Federation
Edition
Volume 6 № 1
Abstract

The article describes the concept of considering ideology as a metastrategy of political action, proposed by Immanuel Wallerstein. The origin and formation of the basis of the geoculture of the capitalist world-system, which is centrist liberalism, is analyzed. Centrist liberalism is considered in the context of the formation of the geoculture of the capitalist world-system as a process of changes associated with the French Revolution and the spread of ideas of sovereignty of the people under the conditions of the capitalist world-system.

Keywords
capitalist world-system, geoculture, centrist liberalism, world-system analysis, sovereignty of the people, I. Wallerstein
Received
15.12.2021
Date of publication
30.03.2022
Number of purchasers
12
Views
1038
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1 Идеология – это явление, которое в определенном смысле можно считать одним из наиважнейших для становления современного общества – в том числе особым признаком эпохи Современности, modernity. В предшествующей современности человеческой истории аналогов идеологии нет; этот факт вызывал интерес как у современников первоначальной динамики идеологических процессов, например Маркса1, так и у более поздних исследователей, вплоть до авторов концепций наподобие «конца истории» (который и является не столько утверждением конца истории, сколько конца идеологии2). В данном контексте примечателен тот факт, что Фукуяма отсылает нас к Гегелю как к своеобразному своему предшественник3, провозглашающему «конец истории». Один из наиболее влиятельных социологов наших дней Майкл Манн называет идеологию в числе одного из четырех источников власти, на которой зиждутся начала социума4. Существование идеологии представляется нам базовым фактом для современного общества и обуславливает неизменную важность изучения идеологических процессов.
1. Корректно было бы отметить, что для марксизма проблема идеологии важнее, чем для самого Маркса, что делает эту проблемой «марксистской» как принадлежащей марксистской интеллектуальной традиции, а не Марксовой в прямом смысле.

2. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / Пер. с англ. М.Б. Левина. М.: ACT; ACT МОСКВА; Полиграфиздат, 2010. С. 9–10; Фукуяма Ф. Идентичность: стремление к признанию и политика неприятия / Пер. с англ. А. Соловьёва. М.: Альпина Паблишер, 2019. 256 с.

3. Еще примечательней тот факт, что Фукуяма отсылает нас к Гегелю, наблюдающему за войсками Наполеона, как к свидетельству унифицирующего влияния Французской революции и стоящим за ней Просвещением.

4. Манн М. Власть в XXI столетии: беседы с Джоном А. Холлом / Пер. с англ. К. Бандуровского; под ред. А. Смирнова. 2-е изд. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2017. С. 17.
2 Среди различных теорий идеологии концепция Иммануила Валлерстайна выделяется своим необычным подходом как к понятию идеологии, так и к процессам развития самих идеологий. Для Валлерстайна идеология представляет собой особое явление, появившееся как ответ на изменения, вызванные Французской революцией, первой за время существования капиталистической мир-системы. Французская революция и последовавшие за ней Наполеоновские войны рассматриваются в большей степени как один процесс – процесс реакции на поражение в борьбе за гегемонию в капиталистической мир-системе5. Валлерстайн не слишком концентрируется на влиянии Просвещения на Французскую революцию. Однако, как указывает Манн, революционеры были пропитаны идеями Просвещения, и рассматривали существующий режим как неэффективный и коррумпированный6. Для Валлерстайна во Французской революции важна не сколько революция, сколько ее последствия – рождение геокультуры капиталистической мир-системы и формирование идеологии либерального центризма (или центристского либерализма) как результат попыток сформировать новый стабильный меж- и внутригосударственный порядок на пространстве капиталистической мир-системы.
5. Валлерстайн И. Мир-система модерна. Т. III. Вторая эпоха великой экспансии капиталистического мира-экономики, 1730–1840-е годы / Пер. с англ., лит. ред., коммент. Н. Проценко. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. 528 с.

6. Манн М. Источники социальной власти. В 4 т. Т. 3. Становление классов и наций-государств, 1760–1914 годы / Пер. с англ. А.В. Кралечкина. М.: Изд. дом «Дело», 2018. 676 с.
3 Здесь мы подходим к понятию идеологии Валлерстайна: идеология понимается им как метастратегия политического действия7. Под этим словосочетанием понимается своеобразный комплекс установок касательно политического. Эти установки включают представления о легитимном источнике политического – народе (это касается и монархий) – это одно из главных последствий Французской революции, де-факто легимитизированное межгосударственной системой капиталистической мир-системы на Ахенском Конгрессе Священного Союза, о границах политического – в виде, например, разделения общественного пространства на государство и гражданское общество (термин, изначальное значение которого состоит именно в политическом сообществе и которое сильно поменяло свое значение8). Идеология также определяет направление и формы политического действия, и именно по этой причине нам необходимо иметь четкое представление об изменениях в идеологии капиталистической мир-системы.
7. Валлерстайн И. Мир-система модерна. Т. IV. Триумф центристского либерализма, 1789–1914 / Пер. с англ., лит. ред., коммент. Н. Проценко. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. 496 с.

8. Соловьев А.В. Франсуа Ранжон. «Гражданское общество: история понятия» (пер. с предисл. переводчика) // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. 2014. № 1. [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 17.05.2021).
4 По утверждению Валлерстайна, Французская революция и последовавшие за ней Наполеоновские войны были в геополитическом и геоэкономическом плане9 единым процессом10, но именно в геокультурном плане происходили революционные изменения11. Как известно, идеологии являются результатом Французской революции, но формирование либерализма обычно относят более раннему периоду12, в то время как консерватизм возник как отрицание Французской революции. Но для Валлерстайна все три великие идеологии – либерализм, консерватизм и социализм – были ответом на революцию и вызванные ею изменения. С этой позицией солидарен Манн, хотя сами вызовы он формулирует принципиально иначе13.
9. На наш взгляд, еще одним свидетельством для Валлерстайна в пользу этой позиции служат его взгляды на политику в условиях монархии и республики – в них много от Шумпетера и демократического элитизма, несмотря на критику Шумпетера в более поздних работах.

10. Валлерстайн И. Мир-система модерна. Т. III. Вторая эпоха великой экспансии капиталистического мира-экономики, 1730–1840-е годы/ Пер. с англ., лит. ред., коммент. Н. Проценко. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. 528 с.

11. Wallerstein I. The French Revolution as a World-Historical Event // Social Research. 1989. Vol. 56. No. 1. P. 33–52.

12. Назаров Д. Основные политические идеологии современности и методология их изучения // Государственная служба. 2015. № 3 (95). [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 17.05.2021).

13. Манн М. Источники социальной власти. В 4 т. Т. 3. Становление классов и наций-государств, 1760–1914 годы / Пер. с англ. А.В. Кралечкина. М.: Изд. дом «Дело», 2018. 676 с.
5 Согласно позиции Валлерстайна, два вызова Французской революции были разрешены каждой из идеологий по-своему: консерватизм отрицал оба изменения, в то время как либерализм и социализм в конечном счете различались лишь подходом к проблеме – либералы признавали и народный суверенитет, и реформизм, в то время как социалисты также признавали народный суверенитет, но их позиция по реформизму была несколько иной: либерализм и социализм различались именно в вопросах идеологии в валлерстайновском смысле – главное различие в скорости изменений, поскольку оба притязания Французской революции были пока еще не реализованы14.
14. Wallerstein I. Geopolitics and Geoculture: Essays on the Changing World-System. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1991. 242 p.
6 Вопрос о скорости изменений является ключевым для понимания теории идеологии Валлерстайна не только потому, что он отделяет либерализм от социализма, но по причине важности вопроса о корректном методе достижения целей15. Поскольку идеологии изначально являются реакцией на вышеописанные два вызова, то их развитие отражает траекторию реакции государств капиталистической мир-системы. Консерватизм, будучи отрицанием обоих притязаний революции, возник раньше и раньше трансформировался в то, что Валлерстайн называл центристским либерализмом – идеологией, определяющей геокультуру капиталистической мир-системы. Для консерватизма это было движение в сторону принятия народного суверенитета в виде компромисса – как правило, в виде ограниченной монархии, способа сдерживания социальной революции. Либералы этого периода проходили свои трансформации. Якобинский террор обозначил несдерживаемую социальную революцию как огромную угрозу классической либеральной триаде «жизнь, свобода, собственность». Это побуждало либерализм к сближению с консерватизмом (в частности в вопросе о собственности), что ускорило принятие либерализма в ядре капиталистической мир-системы. Английский консерватизм как идеологическая сторона гегемонии Англии в капиталистической мир-системе в течение XIX века рассматривался современниками как эффективный путь предотвращения распространения радикализма. При этом положение политических и экономических элит радикально не изменялось, что, безусловно, повышало для элит привлекательность такого пути. В английском варианте консерватизм и либерализм соединились в правлении традиционных элит для народа и в его интересах, но без участия масс в политике. Это также показывает принятие народного суверенитета в качестве идеологической основы государства.
15. Wallerstein I. Three Ideologies or One? The Pseudo Battle of Modernity // Social Theory and Sociology: The Classics and Beyond / Ed. by S.P. Turner. Cambridge, MA: Blackwell's, 1996. P. 53–69.
7 Трансформации социализма более интересны, поскольку заняли больше времени и были сопряжены с более острой внутренней борьбой. Социализм оформился позже других идеологий и изначально рассматривался как радикальная форма либерализма и первые десятилетия был слабооформлен именно по этой причине16. Ключевым для социализма как идеологии стала «Весна народов» и Парижская Коммуна – социалисты поддерживали оба события, в то время как либералы не поддерживали Коммуну. Со временем социалисты также разделились на умеренных (социал-демократов) и радикалов (коммунистов). Этот раскол подтверждается распадом Второго Интернационала. Хотя это деление весьма условное, поскольку возникло во многом из-за вопросов политической тактики (приход к власти через выборы или путем вооруженного восстания)17.
16. Wallerstein I. After Liberalism. New York: New Press, 1995. 288 p.

17. Wallerstein I. Antisystemic Movements, Yesterday and Today // Journal of World-Systems Research. 2016. Vol. 20. No. 2. P. 158–172.
8 Именно по причине изменений, связанных с политической тактикой, Валлерстайн делает вывод о том, что все три идеологии в итоге представляют формы либерального центризма: консерватизм принял реформизм как путь сдерживания социальной революции, социализм в умеренной форме стал реформистским и, по сути, зависящим от выбранного пути прихода к власти – это хорошо демонстрирует история получения женщинами избирательных прав: консервативные партии зачастую выступали за расширение избирательных прав в надежде расширить электоральную базу и тем самым укрепить свои позиции, социал-демократические партии выступали против по противоположной причине – считалось, что женщины будут голосовать за тех, на кого укажут священники18.
18. Манн М. Источники социальной власти. В 4 т. Т. 3. Становление классов и наций-государств, 1760–1914 годы / Пер. с англ. А.В. Кралечкина. М.: Изд. дом «Дело», 2018. 676 с.
9 С либерализмом ситуация развивалась радикально иным образом. Изначально следуя схожим с умеренными социалистами путем – достижение власти через выборы, реформа и достижение целей посредством реформы – либерализм во многом благодаря молчаливому альянсу с консерватизмом в итоге добился своих целей. К началу XX века либеральные партии (или их аналоги) достигли своих целей – народного суверенитета как основы государственности, избирательного права (по крайней мере для мужчин) и реформизма как пути развития19. Таким образом, для либеральных партий как для воплощения либерализма как идеологии не остается места в политической жизни, и они исчезают. Как правило, именно достижение целей ряд авторов, как классических20, так и более поздних, указывают в качестве причины исчезновения либеральных партий. Для Валлерстайна причина несколько сложнее.
19. В данном случае под реформизмом понимается характерный для технократического мышления способ решения проблем, для Валлерстайна технократия всегда была частью либерализма как идеологии.

20. Дюверже М. Политические партии / Пер. с фр. А.А. Зиминой. М.: Академический проект, 2018. 544 с.
10 Исчезновение либеральных партий действительно связано с достижением ими своих целей, но примечательно, что послевоенные социал-демократы в ядре капиталистической мир-системы, как и национально-освободительные движения как на периферии, так и на полупериферии капиталистической мир-системы, не исчезали по причине достижения своих целей. То есть достижение целей не может являться достаточной причиной исчезновения либеральных партий. Развивая тезис Валлерстайна о либеральном центризме как об элементе геокультуры, мы должны задаться вопросом о смысле достижения целей либеральными партиями.
11 То есть ключевой вопрос звучит так: что означает достижение либералами своих целей? Наш ответ (и частично ответ Валлерстайна) состоит в том, что произошедшие изменения имели фундаментальный для геокультуры характер. Центристский либерализм стал нормой для капиталистической мир-системы. То есть победа для либерализма имела гораздо большие последствия, чем для вышеупомянутых нами случаев – установление собственной идеологии в качестве нормы означало, что данная идеология более не нуждалась политических организациях, которые продвигали бы ее идеи.
12 Предельная цель для национальных движений – то есть достижение независимости – является не только географически ограниченной, но и в определенном смысле является не целью, а методом, поскольку достижение независимости является только шагом к достижению экономического благосостояния. В тезисе об экономическом благосостоянии народа21 как конечной цели содержится как минимум два других – о желательности и достижимости экономического благосостояния и о том, что благосостояние принадлежит некой группе людей – народу. И если во втором тезисе явно видится достижение народным суверенитетом нормальности в рамках представлений об источнике политического, первый тезис несколько сложнее. Утверждение экономического благосостояния как конечной цели высказывается, например, Арриги без всякого обоснования, и это поднимает вопросы об источнике подобных утверждений, что выходит за рамки нашего исследования, однако свидетельствует о нормальности подобных утверждений22.
21. Мы намеренно используем именно термин «народ» по той причине, что Валлерстайн предпочитает термин «народ» термину «нация».

22. Арриги Дж. Долгий двадцатый век: Деньги, власть и истоки нашего времени / Пер. с англ. А. Смирнова. М.: Изд. дом «Территория будущего», 2006. 472 с.
13 В этом смысле исчезновение либеральных партий можно считать завершением формирования геокультуры. Поскольку идеология центристского либерализма развивалась в первую очередь в качестве политической практики, она также отражала все присущие капиталистической мир-системе внутренние противоречия, такие как системный расизм и отношения центр–периферия, удивительным образом сочетая в себе как радикальный универсализм и индивидуализм (перешедший от либерализма как политической философии), так и антиуниверсализм самой капиталистической мир-системы и ее внутренних противоречий23.
23. Валлерстайн И. Исторический капитализм. Капиталистическая цивилизация. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2008. 176 с.
14 Однако процесс формирования идеологии центристского либерализма был географически сконцентрирован в странах ядра капиталистической мир-системы, а процесс достижения центристским либерализмом гегемонии (в грамшианском смысле) объясняет отсутствие таких признаков за пределами ядра (случай Южной Америки показателен из-за структуры экономики, исторически характерной для периферии, с присущей ей большой долей принудительного труда на рынке24). Но, по мере расширения капиталистической мир-системы, она распространилась и на периферийные и полупериферийные территории25.
24. Quijano A., Wallerstein I. Americanity as a Concept, or the Americas in the Modern World-System // International Social Science Journal. 1992. Vol. 134. P. 549–557.

25. Costinescu I.M. Interwar Romania and the Greening of the Iron Cage: The Biopolitics of Dimitrie Gusti, Virgil Madgearu, Mihail Manoilescu, and Ştefan Zeletin // Journal of World-Systems Research. 2018. Vol. 24. No. 1. P. 151–187; Kaps K. Orientalism and the geoculture of the World System: Discursive othering, political economy and the cameralist division of labor in Habsburg Central Europe (1713–1815) // Journal of World-Systems Research. 2016. Vol. 22. No. 2. P. 315–348.
15 Эгалитарный язык либерализма и социализма в то же время был адаптирован антисистемными движениями как левого, так и правого толка, что также служит в пользу тезиса о народном суверенитете, поскольку апелляции антисистемных движений имеют смысл только в условиях нормальности народного суверенитета.
16 До этого момента мы говорили о формировании центристского либерализма и о его победе в качестве метаидеологии. Проблемным для мир-системного анализа является межвоенный период – в соответствующей работе по антисистемым движениям Валлерстайн и Арриги пропускают период между мировыми войнами и переходят сразу к послевоенной ситуации26. По этой причине нам следует ближе понять, каким образом концепция идеологии как метастратегии вписывается в период «Тридцатилетней Войны» за гегемонию.
26. Arrighi G., Hopkins T., Wallerstein I. Antisystemic movements. New York: Verso. 123 p.
17 В отличие от предыдущей борьбы за гегемонию (между Англией и Францией и завершившейся с Наполеоновскими войнами) в этом не было столь заметной идеологической составляющей27. Может показаться, что крайне правые идеологии (в традиционном смысле), как и крайне левые, в данный период были более активны, чем центристские, но, если мы обратимся к центристскому либерализму, ситуация будет не столь очевидна – такие важные составляющие центристского либерализма, как технократизм и двусмысленность собственного применения, обеспечили его выживание в этот период. В первом случае ярким примером служит рецепция тейлоризма в СССР – в 1920-е термины «фордизм» и «фордизация» были широко распространены28, а коллективизация воспринималась в том числе в США как путь к более эффективному сельскому хозяйству, основанному на принципах эффективного менеджмента29. Это также верно (хоть и не столь очевидно) для Третьего рейха30. Во втором – сохранение колониальной системы несмотря на распространение права наций на самоопределение31.
27. Wallerstein I. The Modern World-System II: Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy, 1600−1750. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 2011. 370 p.

28. Greenstein D. “Assembling ‘Fordizm’. The Production of Automobiles, Americans, and Bolsheviks in Detroit and Early Soviet Russia // Comparative Studies in Society and History. 2014. Vol. 56. No. 2. P. 259–89.

29. Bruisch K., Klaus G., Templer B. Introduction: Expertise and the Quest for Rural Modernization in the Russian Empire and the Soviet Union // Cahiers Du Monde Russe. 2016. Vol. 57. No. 1. P. 7–30.

30. Kurlander E. “‘Between Detroit and Moscow’: A Left Liberal ‘Third Way’ in the Third Reich”// Central European History. 2011. Vol. 44. No. 2. P. 279–307.

31. Wallerstein I. World-Systems Analysis: An Introduction. Durham and London: Duke University Press, 2004. 110 p.
18 Уже послевоенный межгосударственный порядок дает нам еще больше примеров важности центристского либерализма для капиталистической мир-системы – отсутствие политического радикализма в Первом Мире, девелопментализм во всем остальном мире. Вместе с тем именно с окончанием послевоенного «золотого века капитализма» пришел и кризис геокультуры – геокультурная революция 1968-го, положившая начало постмодерну.
19 Обобщая вышесказанное о центристском либерализме как идеологии: в результате элиты капиталистической мир-системы не смогли справиться с последствиями Французской революции – как технологическими (реформизм, в том числе радикальный), так и социальными (якобинство). В течение XIX века центристский либерализм занимает важное место в геокультуре капиталистической мир-системы – в трех ее аспектах: как политическая стратегия для антисистемных движений различного толка, как умеренный реформизм для существующих политических элит и реформа как путь к трансформации общества в социальных науках. В начале XX века центристский либерализм занимает центральное место; наиболее явное проявление центристского либерализма заключается в том, что либеральные партии уходят в историю, но, в отличие от представителей других идеологий у представителей либерального центризма нет необходимости в поддержании достигнутого. В первой половине ХХ века центристский либерализм переживает своеобразное «растворение» в жизни капиталистической мир-системы и тем самым определяет и поведение представителей других идеологических течений.
20 В конечном счете именно господство либерального центризма (глагол?) со всеми его двусмысленностями, возобладало, что особенно заметно на примере эволюции колониальной системы и в вопросах свободного передвижения товаров, услуг и людей. Показательны и компромиссы, сделанные в политической, идеологической, а также научной жизни (их объясняет классическая теория модернизации с ее игнорированием феномена культуры). Капиталистическая мир-система обуславливает студенческие выступления 1968 года и грядущий переход к постмодерну. Для Валлерстайна 1968-й является годом мир-системной революции.
21 Но чем 1968-й год является для либерального центризма? 1968 год представляется Валлерстайну гораздо большим, чем просто годом, наполненным студенческими выступлениями, наиболее известными из которых являются произошедшие во Франции (а также антирасистские выступления в США, произошедшие раньше, – они оказали большое влияние на Валлерстайна и его работы). Итак, для Валлерстайна 1968-й является годом, с которого начинается кризис либерального центризма. Это выражается в той тематике, которую Валлерстайн отмечает не только для студенческих выступлений в Первом Мире, но и за его пределами. Ведь «долгий 1968-й» для Валлерстайна гораздо шире – как мы отмечали ранее, центристский либерализм достиг «нормального положения дел» после золотого века капитализма, сопровождавшегося не только экономическим ростом, но и относительно невысоким экономическим неравенством, а также невиданным распространением высшего образования среди населения. Государство всеобщего благосостояния обеспечивало большее социальное равенство – как отмечал Валлерстайн, государство всеобщего благосостояния было таковым также и для богатых.
22 1968 год был годом выступлений против либерального центризма в его разнообразии. От страны к стране студенческие выступления имели свою специфику. Франция показала последние выступления сколь-либо значительного количества представителей «старых левых» (в данном случае маоистов), что демонстрирует отказ от старых стратегий (получение власти и реформа), как и сама спонтанность выступлений.
23 Несмотря на поражение революции, последствия для мир-системы оказались гораздо масштабнее, чем может показаться, хотя для этого и потребовалось значительное время (и, добавим, они несравнимы с последствиями, например, Французской революции). Поскольку для Валлерстайна центристский либерализм является спутником капиталистической мир-системы, то кризис мир-системы является кризисом и центристского либерализма.
24 Сделаем вывод. Хотя центристский либерализм и возник позже, чем сама мир-система, он является неотъемлемой ее частью – тем не менее, на наш взгляд, если капиталистическая мир-система исчезнет и произойдет переход к какой-либо другой социально-экономической системе, то либеральный центризм, скорее всего, исчезнет если не полностью, то частично. Подобным образом экономические формы, характерные для не включенных в мир-систему территорий, были включены в капиталистическую мир-систему, а идеологические элементы геокультуры (такие, как идея народного суверенитета) распространились с экспансией геокультуры за пределы центра.

References

1. Arrigi Dzh. Dolgij dvadcatyj vek: Den'gi, vlast' i istoki nashego vremeni / Per. s angl. A. Smirnova. M.: Izd. dom «Territoriya budushchego», 2006. 472 s.

2. Vallerstajn I. Istoricheskij kapitalizm. Kapitalisticheskaya civilizaciya. M.: Tovarishchestvo nauchnyh izdanij KMK, 2008. 176 s.

3. Vallerstajn I. Mir-sistema moderna. T. III. Vtoraya epoha velikoj ekspansii kapitalisticheskogo mira-ekonomiki, 1730–1840-e gody / Per. s angl., lit. red., komment. N. Procenko. M.: Russkij fond sodejstviya obrazovaniyu i nauke, 2016. 528 s.

4. Vallerstajn I. Mir-sistema moderna. T. IV. Triumf centristskogo liberalizma, 1789–1914 gody / Per. s angl., lit. red., komment. N. Procenko. M.: Russkij fond sodejstviya obrazovaniyu i nauke, 2015. 496 s.

5. Dyuverzhe M. Politicheskie partii / Per. s fr. A.A. Ziminoj. M.: Akademicheskij proekt, 2018. 544 s.

6. Mann M. Vlast' v XXI stoletii: besedy s Dzhonom A. Hollom / Per. s angl. K. Bandurovskogo; pod red. A. Smirnova. 2-e izd. M.: Izd. dom Vysshej shkoly ekonomiki, 2017. 208 s.

7. Mann M. Istochniki social'noj vlasti. V 4 t. T. 3. Stanovlenie klassov i nacij-gosudarstv, 1760–1914 gody / Per. s angl. A.V. Kralechkina. M.: Izd. dom «Delo», 2018. 676 s.

8. Solov'ev A.V. Fransua Ranzhon. «Grazhdanskoe obshchestvo: istoriya ponyatiya» (per. s predisl. perevodchika) // Elektronnoe nauchnoe izdanie Al'manah Prostranstvo i Vremya. 2014. № 1. [Elektronnyj resurs]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/fransua-ranzhon-grazhdanskoe-obschestvo-istoriya-ponyatiya-perevod-s-predisloviem-perevodchika (data obrashcheniya: 17.05.2021).

9. Nazarov D. Osnovnye politicheskie ideologii sovremennosti i metodologiya ih izucheniya // Gosudarstvennaya sluzhba. 2015. № 3 (95). [Elektronnyj resurs]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osnovnye-politicheskie-ideologii-sovremennosti-i-metodologiya-ih-izucheniya (data obrashcheniya: 17.05.2021).

10. Fukuyama F. Identichnost': stremlenie k priznaniyu i politika nepriyatiya / Per. s angl. A. Solov'yova. M.: Al'pina Pablisher, 2019. 256 s.

11. Fukuyama F. Konec istorii i poslednij chelovek / Per. s angl. M.B. Levina. M.: ACT; ACT MOSKVA; Poligrafizdat, 2010. 588 s.

12. Arrighi G., Hopkins T., Wallerstein I. Antisystemic movements. New York: Verso. 123 p.

13. Bruisch K., Klaus G., Templer B. Introduction: Expertise and the Quest for Rural Modernization in the Russian Empire and the Soviet Union // Cahiers Du Monde Russe. 2016. Vol. 57. No. 1. P. 7–30.

14. Costinescu I.M. Interwar Romania and the Greening of the Iron Cage: The Biopolitics of Dimitrie Gusti, Virgil Madgearu, Mihail Manoilescu, and Ştefan Zeletin // Journal of World-Systems Research. 2018. Vol. 24. No. 1. P. 151–187.

15. Greenstein D. “Assembling ‘Fordizm’. The Production of Automobiles, Americans, and Bolsheviks in Detroit and Early Soviet Russia // Comparative Studies in Society and History. 2014. Vol. 56. No. 2. P. 259–89.

16. Kaps K. Orientalism and the geoculture of the World System: Discursive othering, political economy and the cameralist division of labor in Habsburg Central Europe (1713–1815) // Journal of World-Systems Research. 2016. Vol. 22. No. 2. P. 315–348.

17. Kurlander E. “‘Between Detroit and Moscow’: A Left Liberal ‘Third Way’ in the Third Reich”// Central European History. 2011. Vol. 44. No. 2. P. 279–307.

18. Quijano A., Wallerstein I. “Americanity as a Concept, or the Americas in the Modern World-System” // International Social Science Journal. 1992. Vol. 134. P. 549–557.

19. Wallerstein I. After Liberalism. New York: New Press, 1995. 288 p.

20. Wallerstein I. Antisystemic Movements, Yesterday and Today // Journal of World-Systems Research. 2016. Vol. 20. No. 2. P. 158–172.

21. Wallerstein I. Geopolitics and Geoculture: Essays on the Changing World- System. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1991. 242 p.

22. Wallerstein I. The French Revolution as a World-Historical Event // Social Research. 1989. Vol. 56. No. 1. P. 33–52.

23. Wallerstein I. Three Ideologies or One? The Pseudo Battle of Modernity // Social Theory and Sociology: The Classics and Beyond / Ed. by S.P. Turner. Cambridge, MA: Blackwell's, 1996. P. 53–69.

24. Wallerstein I. The Modern World-System II: Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy, 1600−1750. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 2011. 370 p.

25. Wallerstein I. World-Systems Analysis: An Introduction. Durham and London: Duke University Press, 2004. 110 p.

Comments

No posts found

Write a review
Translate