Везде
Ideas of God, freedom and evil in works of Vladimir Korolenko and Fyodor Dostoevsky
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Ideas of God, freedom and evil in works of Vladimir Korolenko and Fyodor Dostoevsky
Annotation
PII
S258770110012634-9-1
DOI
10.18254/S258770110012634-9
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Eugeny Lozhkin 
ORCID: 0000-0003-3206-1468
Occupation: Master's student at the Faculty of Political Science
Affiliation: State Academic University for the Humanities (GAUGN)
Address: Moscow, 119049, Maronovskiy str., 26
Edition
Volume 4 № 3
Abstract

The article deals with the religious and philosophical ideas of Vladimir Korolenko and Fyodor Dostoevsky, namely, the ideas of God, evil and freedom in the works of writers. Based on this criterion, the author believes that, despite a certain commonality of socio-political views of Korolenko and Dostoevsky, the philosophical optimism of the writers is based on fundamentally different religious foundations. As a result of the comparative analysis, the main features and differences of the religious views of Korolenko and Dostoevsky were identified, according to which the religious faith of Korolenko appears pantheistic, and Dostoevsky's one is Christian.

Keywords
philosophy of religion, social philosophy, Russian literature, freedom, God, Christianity
Received
17.11.2020
Date of publication
09.12.2020
Number of purchasers
16
Views
2023
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
Additional services for all issues for 2020
Services benefits
1200 RUB / 24.0 SU
1 Творчество Ф.М. Достоевского и В.Г. Короленко неоднократно становилось объектом исследования множества авторов. Однако зачастую сравнение взглядов этих писателей ограничивается преимущественно социально-политическим содержанием их произведений без сопоставления религиозных взглядов.
2 Невозможно (во всяком случае, непросто) представить религиозную, философскую или политическую концепцию, в основе которой не лежала бы так или иначе осмысленная проблема свободы. Возможность человеческой свободы ближайшим образом связана с представлением о внутреннем составе самого мира. Из последовательного материалистического мировоззрения напрямую следует отрицание возможности свободы в мире. Эта проблематика была одной из доминирующих в литературном и философском творчестве русских писателей и мыслителей XIX – начала ХХ в., среди которых важнейшее место занимает Ф.М. Достоевский, и далеко не последнее – В.Г. Короленко. Размышления о проблемах свободы – это важнейшее основание мировоззрения этих писателей, которые в своих поисках приходили к совершенно различным, но в определенной степени и взаимодополняющим результатам, которые мы стремимся проанализировать в настоящей статье.
3 Глубочайшей основой миропонимания всякого человека является его религиозное чувство: из этого тезиса исходил В.Г. Короленко, относившийся с живым интересом ко всякой религии. Он изучал различные местные сибирские верования, языческие культы, различные христианские секты, старообрядчество, православие и христианство в целом. Немало способствовало этому интересу и географический фактор: большую часть своей жизни Короленко жил в регионах, где религиозные проблемы составляли значительную часть не только политической, но и повседневной жизни людей. Это относится, в первую очередь, к Подольской и Волынской, Нижегородской губерниям, регионам Сибири.
4 Несмотря на свое критическое отношение к официальной Православной Церкви, Короленко не был материалистом в привычном смысле этого слова. Грубые материалистические воззрения он находил несостоятельными с научной и религиозно-философской точки зрения: «Поверхностный материализм (а с таким только материализмом мы имеем теперь дело) уже теперь обнаруживает всю свою поверхностность»1. Взгляды писателя были непривычными и оригинальными не только для социалистов и либералов, но даже и для близких ему по духу сотрудникам журнала «Русское богатство». Н.Ф. Анненский, ближайший друг Короленко, отнесся к размышлениям писателя о несовершенстве и незавершенности научного понимания «с необыкновенной и притом враждебной страстностью. Он уже остановился на своем материализме и не хотел с него сдвинуться»2. Скептически относился Короленко к столь популярному в XIX в. материалистическому учению: «„Мысль есть выделение мозга, как желчь выделение печени”. Ну конечно… Тогда это мне казалось самоочевидным и окончательным. И главное, это меня необыкновенно радовало, хотя в то же время я страстно преклонялся перед мыслью»3.
1. Неизданный В.Г. Короленко. Дневники и записные книжки. 1919-1921. М.: Пашков дом, 2013. С. 351

2. Там же, С. 351

3. Короленко В.Г. Собрание сочинений в 5 томах. Т. III. Л.: «Художественная литература», 1990. С. 10
5 В рассказе «С двух сторон», впервые опубликованном в 1888 г., Короленко вновь обращается к классической для русской литературы и философии теме смысла жизни. Главный герой произведения – студент Потапов, приверженец популярного в те годы материалистического учения. Его жизнь проходит вполне обыкновенно и обыденно до того момента, когда его близкий товарищ – студент Урманов, кончает жизнь самоубийством, бросившись под поезд. Узнав о случившимся, Потапов решается увидеть тело погибшего, чтобы «закалять свою душу против всяких резких впечатлений…»4. Однако действительный облик мертвеца поверг его в отчаяние, он почувствовал, что «в это время что-то быстро повернулось во мне…»5. Внезапно ему стало очевидно, как ничтожно и несостоятельно то представление, что мысль человеческая и сам человек целиком есть продукт собственного телесного состава. Теперь он осознал, что материалистический взгляд на сущность человека может лишь по недоразумению казаться истинным и оптимистичным, в время как в действительности является парализующим и смертельным.
4. Там же, С. 50

5. Там же, С. 52
6 Осознание несостоятельности материализма не ведет еще, однако, напрямую к духовному обновлению. Его следствием стало внутреннее разделение прежде целостного мировоззрения Потапов на две части: материализм и оптимизм. Единожды испытав опыт смерти, он был вынужден сделать выбор между оптимизмом и материализмом. Непреодолимое ощущение реальности смерти не могло позволить ему оставаться оптимистом, но помогало укрепиться уверенности в материалистическом воззрении. Короленко замечательно раскрывает психологические метаморфозы Потапова. Он уже не мог смотреть на знакомых и друзей так, как раньше, он препарировал личность каждого человека, разлагал человеческий образ. Короленко прекрасно описывает, как рушатся личные отношения Потапова со всеми его знакомыми людьми, по мере углубления его «анализа» душ.
7 Если нельзя отличить человека от его собственного тела, тогда, в сущности, нет никакого человека, личности. Человек, в таком случае, становится некоей мертвой машиной. Кажется, что единственный закономерный выход из подобной философии – отрицание человека. Устами Потапова Короленко выражает эту трагичную мысль: «Это я выдумал Урманова. Урманова не было… Понимаешь, не было вовсе…»6.
6. Там же, С. 59
8 В чем же может состоять действительное, неиллюзорное спасение в этом бедственном положении? Потеряв, наконец, душевное равновесие и обессилев от навязчивых и болезненных мыслей, Потапов увидел своего друга Тита, писавшего ответное письмо матери. Его внешний облик был настолько преисполнен живой и непосредственной любви, что Потапов невольно поддался и воспринял это чувство. Он понял, что в личной любви возможно обосновать человеческое существование и смысл жизни, «вот теперь я опять чувствую моего прежнего Тита…»7, - подумал Потапов.
7. Там же, С. 101
9 В центре мироощущения Короленко лежит стремление любить человека. В любви к человеку, личности, он пытается утвердить смысл жизни. Но Короленко рассматривает смерть как явление в мире случайное, страшное и бессмысленное. Потапов говорит: «Видишь ли, Урманов – это навсегда… Этого нельзя изменить… Это бессмысленно, и нельзя узнать зачем это… это было, и это была смерть…»8. В бреду он жаждет выразить открывшуюся тайну: мир представляется ему вечным сложением и разложение чувства и сознания, материального и нематериального. Человек лишь песчинка в сравнении с миром, и эта холодящая душу мысль – быть дерном для будущего бесконечного мира, представляется ему озарением: «Понимаешь, Титушка, какая это радость… Какая огромная радость!.. Мы живем в водовороте бесконечного чувства и мысли…»9.
8. Там же, С. 102

9. Там же, С. 103
10 Короленко прекрасно понимал, что вне веры человек не может существовать: «… законы неизменной причинности, законы «материи» и «силы» - не закрывают гробовой крышкой вечно живого религиозного чувства…»10. Атеизм есть лишь болезненный вывих религиозной веры, ее обратная сторона: «Ведь ежели сказываешь, к примеру: "бога нет", так что же есть, по-твоему? А?.. "Ничего!" Выходит, что камышинский мещанин сужден, осужден, закован, сослан, готовится принять неведомую меру мучений из-за... ничего! Казалось бы, к тому, что характеризуется этим словом "ничего", можно относиться лишь безразлично. Между тем камышинский мещанин относится к нему страстно, он является подвижником чистого отрицания, бесстрашно исповедуя свое "ничего" перед врагами этого учения»11.
10. Короленко В.Г. Дневник 1893-1894 Т. II. Полтава.: Гос. Изд. Украины, 1926. С. 179

11. Короленко В.Г. Собрание сочинений в 5 томах. Т. I. Л.: «Художественная литература», 1989. С. 119
11 Религиозные искания Короленко нашли свое выражение в его детях: в то время как взгляды старшей его дочери Софьи можно назвать идеалистическими, младшая дочь Наташа была сторонницей материализма. Различной была их реакция на смерть младшей сестры Ольги: «Бог хороший, - говорит Соня. Нехороший, - утверждает Наташа. – Какой хороший: делает, что люди умирают. Взял Лелю. Пусть отдаст…»12. В чем состояла действительная вера Короленко? На этот вопрос исследователи Короленко давали различные ответы. И.Б. Гайдукова пишет: «…Морозова и Бялый считали, что религиозные взгляды Короленко изменялись под влияние материализма и рационализма, а Богданович утверждал, что религиозность и глубокое уважение к рациональному познанию настолько уравновешивали друг друга, что Владимир Галактионович вынужден был искать компромиссы между ними…»13.
12. Короленко В.Г. Дневник 1893-1894 Т. II. Полтава.: Гос. Изд. Украины, 1926. С. 177

13. Гайдукова И.Б. В.Г. Короленко о человеке и обществе. М.: МГСУ «Союз», 2002. С. 10
12 В.Г.Короленко не был философом в профессиональном смысле этого слова, он не оставил отдельных философских сочинений, в которых бы пытался прояснить свою мысль. В то же время вопросы философского, даже религиозного порядка волновали его гораздо более проблем общественного устройства. В своих художественных произведениях он уделял особое внимание природе. Его взор всегда обращен к окружающему миру, к внешней среде, что заметно контрастирует с мировоззренческой позицией самого, пожалуй, «философского» из русских писателей – Ф.М.Достоевского.
13 В произведениях Достоевского географическое содержание сведено до минимума, а все внимание устремлено вглубь человека. Достоевский особенно ценен вопросами, мучившими его на протяжении всей жизни. Некоторые авторы склонны видеть в этой раздвоенности размышлений писателя незаконченность его мысли. Это справедливо в том смысле, что Достоевский действительно не дает никаких четких и законченных ответов. Всем своим образом мысли он пытается подчеркнуть, что в отношении предельных вещей окончательные ответы невозможны. Мировая Тайна мыслилась Достоевским динамически, он всячески избегал законченных, выверенных и рациональных формул. Незаконченность мыслей Достоевского носит не случайный, но провиденциальный характер, их двойственность глубоко связана с диалектическим подходом. В отношении Достоевского, как ни к какому другому русскому писателю и мыслителю, применима характеристика, данная Бердяевым: «Все в нем огненно и динамично, все в движении, в противоречиях и борьбе»14.
14. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. Прага.: YMCA PRESS, 1923, С. 8
14 Сравнивая взгляды Короленко и Достоевского, Т.Г. Морозова делает важное замечание: «Мировоззрение же Достоевского, отмеченное реальными противоречиями, содержало черты, для Короленко совершенно неприемлемые»15. Будучи рационалистом, Короленко принципиально не мирился с противоречиями. Но противоречия у Достоевского не лежат художественной сфере, тем более они не случайны и не являются результатом недостаточной мысли великого автора. Противоречия, явленные в диалектической форме, имеют у Достоевского ключевое значение.
15. Морозова Т.Г. I Короленко о Достоевском // Ф.М. Достоевский: Новые материалы и исследования. Т. 86. М.: Наука, 1973. С. 639.
15 Диалектический метод не был чужд и Короленко. Свое отношение к проблеме свободы Короленко выразил в рассказе-притче «Необходимость», опубликованном в 1898 г. Герой этого рассказа - юноша Кассапа, задается вопросом: «…мне ли угодно то, что я хочу, или это хочет кто-то другой за меня»16. Свобода человека была одной из тех мучительных тем, которые составляли сущность сочинений Достоевского. Никогда не может человек совершенно отказаться от мысли о свободе, желания своего собственного поступка. В произведении «Записки из подполья», Достоевский описывает человека, до крайней болезненности озабоченного именно такой проблемой. Он протестует против возмутительной идеи предопределенности человеческого существования: «…если б это доказать ему даже естественными науками и математически, так и тут не образумится, а нарочно что-нибудь сделает… выдумает разрушение и хаос, выдумает разные страдания и настоит-таки на своем!»17. Как бы отвечая Достоевскому, Короленко изобразил старцев непосредственно перед лицом несвободы – Необходимостью. Осознав в отчаянии, что ни одно действие не принадлежит их воле, им внезапно открылось, что в тоже время любой их поступок становится необходимостью.
16. Короленко В.Г. Собрание сочинений в 5 томах. Т. II. Л.: «Художественная литература», 1989. С. 436

17. Достоевский Ф.М. Бесы. Записки из подполья. М.: «Москва», 1994. С. 459
16 Признание всякого поступка необходимым разрешает особым образом проблему зла. Необходимое зло, равно как и необходимое добро, теряет свое происхождение из человеческой свободы. Необходимость подчиняется законам, ее возможно объяснить. Обращая внимание на подобного рода теодицею, С.Л. Франк пишет: «„Объяснить” зло значило бы „обосновать” и, тем самым, „оправдать” зло. Но это противоречит самому существу зла как тому, что неправомерно, что не должно быть”»18. Объясняя свободу, Короленко вместе с тем объясняет и признает зло в мире. Не принимая строго материалистическое представление о мире, Короленко мыслит мир дуалистически: в его состав входят благо и зло, одинаково разложимые и изменчивые материальные и нематериальные объекты, подчиняющиеся одинаковым законам, строго говоря, ни в одной из них нет места свободе.
18. Франк С.Л. Сочинения. М.: Правда, 1990. С. 531
17 Проблемы свободы и зла в мире – есть глубочайшие и наиболее фундаментальные темы, лежащие в основании всякого серьезного учения или философии. С наибольшей силой различие осмысления сущности греха у Короленко и Достоевского видно на примерах героев произведений «Сон Макара» и «Братья Карамазовы». С огромным вниманием к человеческой судьбе он описывает жизнь Макара. Будучи русским по происхождению, Макар провел всю свою жизнь в небольшом якутском поселении и даже совсем плохо владел русским языком, с русской же культурой его связывал единственно местный православный храм и служивший в нем батюшка. Несмотря на дурной образ жизни, который вел пьянствовавший и воровавший Макар, Короленко глубоко убежден, что даже оторванный от цивилизации и культуры человек, есть в глубине своей светлая личность.
18 С замечательной глубиной Короленко изобразил чувство сострадания Бога несчастному Макару, представшему в своем сне на посмертном суде. В то же время сама глубина зла в человеке осталась не затронутой Короленко. Макар не столько раскаивается в своих поступках, сколько обнаруживает собственную непричастность ко злу. Здесь хорошо заметна важная черта всех мыслителей народников и социалистов – оптимистичная оценка сущности человека: «…разве он не видит, что и он родился, как другие, - с ясными, открытыми очами, в которых отражались земля и небо, и с чистым сердцем, готовым раскрыться на все прекрасное в мире?»19.
19. Короленко В.Г. Собрание сочинений в 5 томах. Т. I. Л.: «Художественная литература», 1989. С. 203
19 Не случайно Н.К. Михайловский характеризовал Достоевского следующим образом: «жестокий талант». Мысль о том, что зло глубоко укоренено в человеке, что человек даже способен свободно его желать, была глубоко противоположна Короленко и многим другим писателям народникам. По его мнению, искусство призвано к возможно более глубокому отражению действительности, Достоевский же, изображая страдание в мире, обращает читателя к страданию непосредственно. Само страдание у Достоевского, по мнению Короленко, изображено гипертрофировано, а его реальность болезненно преувеличена. В произведениях Достоевского Короленко обращал внимание не на предельные вопросы бытия, которые более всего занимали великого художника, а социально-политические проблемы. О том, на что обращал Короленко особое внимание в произведениях Достоевского, легко убедиться на примере отметок, оставляемых им на полях прочитанной литературы. Несколько книг, оставшиеся от некогда принадлежавшего Короленко собрания сочинений Достоевского, представляют интересные сведения. Подчеркивания20 на полях, производимые Короленко в ходе прочтения, чаще всего связаны с мыслями Достоевского на социально-политическую тему. Короленко не уделил особого внимания множеству метафизических идей Достоевского, в которых он излагал важнейшие идеи. Огромная часть романа «Братья Карамазовы» не заинтересовала его вовсе. Однако именно в таких главах как «Черт. Кошмар Ивана Федоровича», а также многочисленных разговорах братьев и иных местах сочинений Достоевского, с замечательной глубиной были поставлены мучившие «тайновидца духа»21 мировые проблемы. Первостепенное значение для Короленко имел мотив жалости к человеку, явленный в творчестве Достоевского, Достоевский был для него «суровым поэтом „Униженных и оскорбленных”»22.
20. Кронрод И.А. II Пометы В.Г. Короленко на книгах Достоевского // Ф.М. Достоевский: Новые материалы и исследования. Т. 86. М.: Наука, 1973. С. 643

21. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. М .: Наука, 2000. С. 187

22. Короленко В.Г. Полное собрание сочинений Том третий. Спб.: Издание т-ва А.Ф. Маркса, 1914. С. 360
20 Достоевский видел человека во всей его низости и неслучайном, свободно избранном грехе. Для персонажей Достоевского зло является следствием не социального устройства, а свободного злого выбора. Его герои мучаются злом и через зло приходят к Богу. С замечательной силой Достоевский изобразил раскаяние, наступающее вслед за осознанием собственного несовершенства. Мысль о всеобщности вины высказывал Зосима, а прежде него его умирающий брат Маркел: «…воистину всякий пред всеми за всех и за все виноват. Не знаю я, как истолковать тебе это, но чувствую, что это так до мучения…»23. Эту глубоко религиозную идею Короленко интерпретировал исключительно в социальном смысле: "Нет в отдельности ни правых ни виновных, а виновны все, что до сих пор не сумели найти другого способа установить справедливость, кроме взаимного убийства, которое поэтому и тянется из бесконечного прошлого в будущее"24.
23. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы: Роман в четырех частях с эпилогом: Ч. 1 и 2. М.: Сов. России, 1987. С. 302

24. Короленко В.Г. Война, отечество и человечество. М.: Издание Всероссийского Центрального Потребительных О-в, 1917. С. 19
21 Существование в мире зла есть вопиющий факт для человеческой совести и разума. Человек протестует против зла и отвергает его. Атеизм Ивана Карамазова исходит из единственно возможного серьезного и глубокого мотива невозможности принять зло в мире, он спрашивает у брата: «Представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы всего лишь одно только крохотное созданьице, вот того самого ребеночка, бившего себя кулачонком в грудь, и на неотмщенных слезках его основать это здание, согласился ли бы ты быть архитектором на этих условиях…»25. Алеша отвечает: «Нет, не согласился бы». Так Алеша формулирует христианское отношение к злу в мире: практический мир, понимаемый в свое совокупности со злом, не может быть оправдан и принят человеком. Устами Гавриила Потапова Короленко принимает весь мир, даже восхищается им, но Иван Карамазов Достоевского говорит: «И если только я честный человек, то обязан возвратить его как можно заранее… Не бога я не принимаю Алеша, я только билет ему почтительнейше возвращаю»26.
25. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы: Роман в четырех частях с эпилогом: Ч. 3 и 4. М.: Сов. Россия, 1987. С. 257

26. Там же, С. 257
22 Чувство проблематичности, поврежденности мироздания есть, вероятно, наиболее первичное основание философствования. В этом отношении многое может поведать взгляд Короленко. Его взгляд, запечатленный на фотографиях, свидетельствует о глубоком впечатлении писателя – он поражен величием мира, его красотой и божественностью, но в тоже время страшным несовершенством и бессмысленностью. Лишь на портрете, выполненным И.Е. Репиным 1912 г., на своего зрителя Короленко смотрит уверенным и спокойным взглядом, почти даже ухмыляясь. Большое значение в формировании мировоззрения Короленко имеет и первое воспоминание Короленко. Детское впечатление, когда он смотрел на пламя горящего сарая, глубоко врезалось в память еще совсем маленького Владимира. Для сравнения здесь уместно вспомнить и первое детское воспоминание Достоевского. Находясь в храме, он видел голубя – символ Св. Духа, перелетающего с одной стороны храма в другую. Эти события символизируют собой наиболее важные для писателей начала: природу и личность.
23 Особенности художественного творчества Короленко и Достоевского являются следствием центрального положения их мировоззрения – воззрения на человеческую личность. Пребывая в ссылке, Достоевский писал: «…если б кто мне доказал, что Христос вне истины… мне лучше бы хотелось оставаться со Христом, нежели с истиной…»27. В этом высказывании, составленном нарочито преувеличенно, Достоевский, разумеется, не мыслил для себя возможным противопоставить Христа и истину. Совершенно ясно, что для него, как христианина, Христос был тождественен истине. Он хотел сказать, что любовь к Богу Христу не есть абстрактная вера в истину как философскую сущность, а любовь к живой и совершенной личности, которой только и может быть истинная любовь. Вспомним здесь слова Короленко, писавшего, что он «…более верит в Истину, нежели в Божество…». Короленко понимал Божество как безличное начало, личность же для являлась не онтологической, но психологической категорией. Но не признавая бесконечности и бессмертности человеческой личности, он не отрицал само существование человеческой души. Психическое содержание человеческой жизни не есть иллюзия – оно абсолютно реально. Душа человека есть его сознание, которое не является личностью в смысле христианского вероучения. Сознание человека вечно, но оно заключено в существовании Абсолюта и не является самостоятельной сущностью: «То огромное сознание – океан сознания, не есть личность… И ничто не утратится, и эманация пойдет дальше и все будут помнить, чувствовать, сознавать и любить всех, кто был»28.
27. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15 томах. Т. 8. письма 1834-1881. СП.: «Наука», 1996. С. 96

28. Короленко В.Г. Дневник 1895-1898 Т. III. Полтава.: Гос. Изд. Украины, 1927. С. 186-187
24 В творчестве Короленко запечатлено цепенящее чувство беспомощности перед действительностью, его глубоко потрясает и возмущает мировое зло, или, вернее, мировая несправедливость. В одном из своих лучших произведений, написанном в плодотворный период жизни в Нижнем Новгороде, он обращается к теме ответственности за зло в мире. Эту же проблему позднее замечательно выразил Бердяев, писавший: «Человек может очень многое вынести, может перенести страдания, которые ему самому казались непереносимыми. Но труднее всего вынести бессмысленные страдания. Все существо человека сопротивляется против страданий бессмысленных и невыносимых»29. Устами Федора Бесприютного, вынужденного всю свою жизнь провести в рядах ссыльных, Короленко задается вопросом о том, чем заслуживает человек свои страдания. Он изображает злой рок объективности, обрекшей человека на такую жизнь.
29. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. С. 420
25 В разговоре с молодым ссыльным Бесприютный рассказал свою историю о том, как неоднократно пытался бежать из ссылки. Однажды, когда ему пришлось идти тайгой одному, на его пути встретился старик бродяга, обосновавшийся на ночь. Увидев бедственное положение старика, Федор даже поделился с ним своими скромными запасами еды. По счастью, Федор сразу обнаружил желание старика убить его, чтобы забрать еду. Неожиданно для самого старика, Федор поделился с ним припасами, но поспешил его покинуть. Со слепым желанием убить преследовал Бесприютного старик. Не мог Федор ни удалиться от старика, ни уверить его не убивать. Тогда он понял, что один из них должен погибнуть. Тяжким бременем стала для него эта необходимость, «…голосом реву, слезами плачу…»30, говорил Бесприютный. Убил Федор старика корягой, которой тот пытался прибить его самого. В чем же, в такой случае, состоит свобода человека в реальной жизни? Этическая проблема борьбы со злом неразрывно связана в данном эпизоде с темой свободы. Убийство старика стало результатом несвободы Бесприютного, объективной реальностью, из которой он не имел сил вырваться. Невыносимой болью раздаются в его сердце безответные вопросы о причинах страданий, выпавших на его судьбу.
30. Короленко В.Г. Собрание сочинений в 5 томах. Т. I. Л.: «Художественная литература», 1989. С. 329
26 Неприятие собственной судьбы рождает в Федоре протест, мучает его. Неслучайно припадок бешенства и бессилия случается с ним сразу после встречи с полковником, жизнь которого сложилась так, как должна была сложиться у человека его происхождения, то есть гораздо успешнее, чем у Федора. Молчаливый арестант, проведший с Федором много лет, отвечает ему: «Что тут поделаешь, терпи!»31. В исступлении проводит ночь Федор, не имея сил примириться со своей судьбой. Таинственное разрешение наступает утром, когда он видит арестантку с маленьким ребенком, которого ожидает такая же судьба, что и у Федора. И этот рассвет, торжество новой жизни вселяет в Бесприютного веру в силу жизни. Лишь то чувство, что сквозь всю мировую несправедливость в жизни проступает и рождается истина и любовь, питало Федора, а вместе с ним и Короленко уверенностью и крепостью в принятии жизни.
31. Там же, С. 342
27 В основании всякого социалистического учения содержится убеждение в том, что возможно разрешение человека от рабства злу. В этой благодушной и оптимистической вере в торжество добра и счастья в мире коренится основа миросозерцания мыслителей социалистического и народнического толка. Освободившись от зла, заключенного в проблемах общества, человечество избавит себя от страдания. Такого рода социалистическое мировоззрение не только не созвучно Короленко, но представляется для него невозможным: «Такого времени, когда все без исключения люди будут вполне довольны и счастливы, - я полагаю, не будет вовсе»32. Необходимость борьбы по Короленко является следствием не слепого экономического закона, но закона гораздо более универсального – любви. Осознавая свое положение, человек способен к протесту против своей судьбы, он может стремиться из нее вырваться. В этом вечном стремлении к счастью Короленко видит красоту и смысл существования мира.
32. Короленко В.Г. Собрание сочинений в 5 томах. Т. II. Л.: «Художественная литература», 1989. С. 628
28 Определяя характер мировоззрения Короленко, нельзя не заметить присущее писателю сочетание пантеистического и христианское миропонимание. Внутренняя близость христианству и интерес к христианской культуре соединились в нем с неприятием христианства как конкретной религии. Поразительно, что у такого замечательного мыслителя и писателя, изобразившего столь живо и правдиво чувство восхищения человека перед истиной и красотой мира, нельзя встретить общения человека с Богом. Пантеизм Короленко не допускал возможности видеть Бога в его абсолютной трансцендентности, и, одновременно, имманентности человеку и миру. Пантеистическая тенденция противостоит различению человека и Бога, в ней Бог оказывается всепроникающим и неразличимым с миром, но в то же время безразличным и бессильным спасти человека.
29 Закон взаимного сочувствия и любви понимался им как самодовлеющий и естественный принцип, которому противостояло не менее естественное зло. В противостоянии этих начал Короленко видел судьбу мира: «Борьба этих двух начал, вражды и любви, которые люди называют злом и добром, Белбогом и Чернобогом, Ормуздом и Ариманом, духом света и духом тьмы, составляет содержание всей человеческой истории, всех религий, всякой человеческой нравственности»33.
33. Короленко В.Г. Война, отечество и человечество. М.: Издание Всероссийского Центрального Потребительных О-в, 1917. С. 5
30 Представляется, что именно в творчестве Короленко был явлен образец положительного пантеистического миропонимания. Осознавая всю практическую тщетность огромной части даже самых благих человеческих устремлений и стараний в эмпирическом мире, Короленко не отступался от своей веры. Пантеистическое миропонимание сочеталось в мировоззрении Короленко с оптимизмом, присущим христианскому пониманию роли Бога в мире. В произведениях Короленко запечатлено глубоко религиозное чувство красоты и правды мира. Как прекрасно заметил С.Л. Франк: «Красота есть знак потенциальной гармонии бытия, залог возможности, мыслимости его актуальной, сполна осуществленной гармонии…»34.
34. Франк С.Л. Сочинения. М.: Правда, 1990. С. 433
31 Несмотря на разительные различия во взглядах великих писателей, в глубочайшей основе их миросозерцания значилась убежденность в конечной благостности человеческого существования, вера в силу любви в мире. Их творчество было проникнуто истинным гуманизмом, исходящим из живого ощущения непоколебимости истины в мире: «И я знаю, что стою среди мира, в котором наибольшее чудо – его устойчивые законы, подлежащие познанию, а не чей-то фантастически злой и бессмысленный произвол, а также, что страдание есть то, с чем мы и должны, и, главное, можем бороться…»35.
35. Короленко В.Г. Полное собрание сочинений Том пятый. Спб.: Издание т-ва А.Ф. Маркса, 1914. С. 374

References

1. Berdyaev N.A. Mirosozercanie Dostoevskogo. Praga: YMCA PRESS, 1923, 238 s.

2. Berdyaev N.A. Filosofiya svobodnogo duha. M.: Respublika, 1994. 480 s.

3. Gajdukova I.B. V.G. Korolenko o cheloveke i obshchestve. M.: MGSU «Soyuz», 2002. 100 s.

4. Dostoevskij F.M. Besy. Zapiski iz podpol'ya. M.: «Moskva», 1994. 528 s.

5. Dostoevskij F.M. Brat'ya Karamazovy: Roman v chetyrekh chastyah s epilogom: CH. 1 i 2. M.: Sov. Rossii, 1987. 352 s.

6. Dostoevskij F.M. Brat'ya Karamazovy: Roman v chetyrekh chastyah s epilogom: CH. 3 i 4. M.: Sov. Rossiya, 1987. 480 s.

7. Dostoevskij F.M. Sobranie sochinenij v 15 tomah. T. 8. pis'ma 1834-1881. SP.: «Nauka», 1996. 864 s.

8. Korolenko V.G. Dnevnik 1893-1894 T. II. Poltava: Gos. Izd. Ukrainy, 1926. 352 s.

9. Korolenko V.G. Dnevnik 1895-1898 T. III. Poltava: Gos. Izd. Ukrainy, 1927. 415 s.

10. Korolenko V.G. Vojna, otechestvo i chelovechestvo. M.: Izdanie Vserossijskogo Central'nogo Potrebitel'nyh O-v, 1917. 29 s.

11. Korolenko V.G. Sobranie sochinenij v 5 tomah. T. I. L.: «Hudozhestvennaya literatura», 1989. 624 s.

12. Korolenko V.G. Sobranie sochinenij v 5 tomah. T. II. L.: «Hudozhestvennaya literatura», 1989. 632 s.

13. Korolenko V.G. Sobranie sochinenij v 5 tomah. T. III. L.: «Hudozhestvennaya literatura», 1990. 720 s.

14. Korolenko V.G. Polnoe sobranie sochinenij Tom tretij. Spb.: Izdanie t-va A.F. Marksa, 1914. 423 s.

15. Korolenko V.G. Polnoe sobranie sochinenij Tom pyatyj. Spb.: Izdanie t-va A.F. Marksa, 1914. 424 s.

16. Kronrod I.A. II Pomety V.G. Korolenko na knigah Dostoevskogo // F.M. Dostoevskij: Novye materialy i issledovaniya. T. 86. M.: Nauka, 1973. S. 643-656.

17. Merezhkovskij D.S. L. Tolstoj i Dostoevskij. M.: Nauka, 2000. 588 s.

18. Morozova T.G. I Korolenko o Dostoevskom / F.M. Dostoevskij: Novye materialy i issledovaniya. T. 86. M.: Nauka, 1973. S. 621-642.

19. Neizdannyj V.G. Korolenko. Dnevniki i zapisnye knizhki. 1919-1921. M.: Pashkov dom, 2013. 400 s.

20. Frank S.L. Sochineniya. M.: Pravda, 1990. 608 s.

Comments

No posts found

Write a review
Translate