Везде
Транспонирование региональной идентичности молодежи при переезде в мегаполис
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии Дополнительные материалы
Поделиться
QR
Метрика
Транспонирование региональной идентичности молодежи при переезде в мегаполис
Аннотация
Код статьи
S258770110026415-8-1
DOI
10.18254/S258770110026415-8
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Чебанова Дарья Сергеевна 
Должность: выпускница образовательной программы «Политология»
Аффилиация: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Адрес: Российская Федерация, 109028 Москва, Покровский бульвар, д. 11
Выпуск
Том 7 № 2
Аннотация

Целью данной работы являлась интерпретация через призму значимости для конструирования новой идентичности молодых людей факторов транспонирования региональной идентичности при переезде в мегаполис. Достижение цели было осуществлено благодаря использованию методологической рамки трансцендентальной феноменологии и метода текстуального и структурного анализа. Основными для данного исследования стали этапы: выстраивание теоретической рамки с использованием концептуального аппарата И. Гоффмана и его театральной метафоры для определения теоретических границ исследования; сбора эмпирического материала методом глубинного феноменологического интервью; редукция и дальнейший анализ эмпирического материала, в рамках которого рассмотрены как факторы региональной идентичности в отдельности, так и взаимодействие между ними, позволившее выявить иерархию между элементами региональной идентичности. Основным результатом данной исследовательской работы стало предположение о том, что для исследуемой группы в контексте современного мира региональная идентичность постепенно трансформируется в “тонкую”, более индивидуализированную и основанную на менее прочных и ригидных связях. Помимо этого, был сделан вывод о комплексных взаимоотношениях социального и физического факторов региональной самости, оба из которых оказываются значимыми для катализации процесса транспонирования региональной идентичности, однако с разных позиций внутри самой структуры.

Ключевые слова
идентичность; региональная идентичность; транспонирование; феноменология; факторы идентичности
Классификатор
Получено
11.03.2023
Дата публикации
30.06.2023
Всего подписок
12
Всего просмотров
282
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
1 Введение
2 Любая социальная идентичность – важный аспект осознания людьми реальности вокруг, а также себя самого, вписанного в эту реальность и в соответствии с ней существующего. Фокус российской академической традиции долгое время после распада Советского Союза был сконцентрирован на рассмотрении коллективных идентичностей, основывающихся на территориальном признаке, которые во многом вытеснили на периферию академического внимания другие самоидентификации индивида: профессиональную, гендерную и так далее1.
1. См. например: Глобализация и постсоветское общество / Под ред. Кухтерина С.Е., Согомонова А.Ю. М.: Издательство ООО «Стови», 2001. C 160–223.
3 Мейнстримом исследований идентичности в постсоветской России стали исследования национальной принадлежности россиян по причине социально-политического кризиса 90-х годов, который не только привел к масштабным изменениям в самосознании граждан всего бывшего СССР2, но и во многом стал одним из факторов неоформленного национального самосознания жителей России, которое они демонстрируют в современности3,4. Во многом именно пристальным вниманием к проблемам национальной идентичности, которая казалась приоритетной в ситуации образования нового государства и формирования новой национальной, то есть референтной для исследования, группы объясняется меньшее внимание к вопросам самоидентификации региональной, переход ее в область исследования географов, урбанистов, антропологов5.
2. Рубцов А.В. Российская идентичность и вызов модернизации. М.: Экон-Информ, 2009. С. 25–26.

3. Гудков Л., Зоркая Н., Кочергина Е., Пипия К., Рысева А. Российское «поколение Z»: установки и ценности // Friedrich Ebert Stiftung. 2020. URL: >>>> (дата обращения: 22.03.2022).

4. Человек советский: как менялись восприятие россиянами самих себя и их отношение к СССР. 2021. URL: >>>> (дата просмотра: 03.06.2022).

5. См., например: Смирнягин Л.В. О региональной идентичности. Пространство и время в мировой политике и международных отношениях: материалы 4 Конвента РАМИ. В 10 т. / Под ред. А.Ю. Мельвиля. Росс. ассоциация междунар. исследований. М.: МГИМО-Университет, 2007. Т. 2: Идентичность и суверенитет: новые подходы к осмыслению понятий (под ред. И.М. Бусыгиной). С. 81–107); Костко Н.А. Показатели городской идентичности как элемента социального пространства города // Журнал социологии и социальной антропологии. 2022. № 25 (1). С. 190–216. URL: >>>>
4 При этом региональная идентичность как проблемное поле релевантна для изучения через политологическую оптику как минимум благодаря двум аспектам.
5 Прежде всего, региональная идентичность по своей сути достаточно тесно связана с миграционными установками индивида и, как следствие, с миграционными процессами в целом6, что в последние годы становится вопросом политического рассмотрения и активно внедряется в зону интересов и пристального внимания политической науки7. Нужно принимать во внимание также и тот факт, что региональная идентичность (как и любая территориальная) строится на предпосылке исследователей о том, что восприятие индивидом реальности вокруг становится основой для его самоидентификации и, следовательно, самосознания8. Исследования региональной идентичности в этой связи способны стать проводником для обнаружения индивидуальных объяснительных моделей, которые готовы предоставлять ее носители. Так, фрагментарная изученность региональной идентичности кажется необоснованной, а ее несамостоятельность в качестве фокуса исследования политологических работ – упущением с точки зрения понимания людей и мотивов, принимаемых ими решений.
6. Paasi A. Region and place: regional identity in question // Progress in Human Geography. 2003. No. 27 (4). P. 475–485.

7. См., например: Игонин Д.И. Проблематика миграции в политологическом анализе // Политика и общество. 2015. № 8 (128). С. 1032–1043; Ефремов Ю.Г. Политическая миграциология: миграционные процессы в контексте политологических проблем. М.: АНМИ, 2005. 204 с.

8. Смирнягин Л.В. О региональной идентичности… Т. 2. С. 82.
6 С другой стороны, региональная идентичность актуализируется условиями внешне- и внутриполитической нестабильности, поскольку во многом именно территориальный аспект самосознания личности оказывается наиболее устойчивым к внешним турбуленциям. Так, региональная идентичность способна подменить собой или способствовать восстановлению утраченных в результате ценностного кризиса других установок и идентичностей9. Этот аспект важен как с научной точки зрения, поскольку позволяет просмотреть взаимоотношения между разными идентичностями индивида, их взаимодополнением или, наоборот, антагонизмом, так и с сугубо практической точки зрения, поскольку решает ряд эмпирических проблем, в том числе проблему социальной и политической интеграции, снижает уровень индивидуальной фрустрации индивида, может использоваться для политической мобилизации и прочее10.
9. Гельман В. Стратегии региональной идентичности и роль политических элит (на примере Новгородской области) // Региональные процессы в современной России: экономика, политика, власть: сб. ст. М., 2002. С. 30–51.

10. См., например: Тулаева С.А., Гладун Е.Ф., Захарова О.В. Молодежь коренных малочисленных народов севера: стратегии конструирования идентичности // Журнал социологии и социальной антропологии. 2022. № 25 (1). С. 168–189; Braun J.A. Regional Policies and European Integration. From policy to identity. Palgrave Macmillan Cham. 2018. Р. 109–132.
7 С точки зрения теоретических предпосылок данное исследование обращается прежде всего к работе И. Гофмана и его теории перформансов11, что позволяет нам рассматривать идентичность и транспонирование как феномены одного порядка.
11. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни / Пер. с англ. и вступ. статья А.Д. Ковалева. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2000. С. 231–250.
8 Несмотря на то, что часто термин «транспонирование» употребляется в плотной связке с теорией фреймов и подразумевает способность к мультипликации контекстов взаимодействия12, оригинальная трактовка И. Гофмана позволяет говорить о переключении как между планами исполнения, так и между ролями и внутри них.
12. Mitchell R. W. Bateson’s concept of “metacommunication” in play // ТNew ideas in Psychology. 1991. Vol. 9 (1 ). P. 73–87.
9 Идентичность индивида есть механизм позиционирования себя, динамичный и зависимый от контекста. Следовательно, если значимым постулатом «Представления себя другими» является «поддержание какого-то единого определения ситуации»13 как ключевой фактор повседневного взаимодействия между людьми, то изменение позиционирования себя оказывается обязательным элементом соблюдения баланса, удерживающего «исполнителей от перехода границы» и, как следствие, потери доверия со стороны окружающих людей14. Процесс транспонирования в целом и идентичности как совокупности относительно устойчивых установок не происходит сам по себе, но активизируется некоторым контекстуальным и ценностным сломом, срывающим социальное взаимодействие и приводящим к «сомнению в тех самооценках, вокруг которых строилась личность этого индивида»15. В качестве такового слома, согласно Гофману, может выступать как внутреннее, так и внешнее контекстуальное изменение, значимое для человека16. В нашем исследовании роль такового изменения будет играть переезд из региона с последующим пребыванием в качественно новых жизненных условиях мегаполиса.
13. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. С. 302.

14. Там же. С. 53, 243.

15. Там же. С. 289.

16. Там же. С. 290.
10 Таким образом, с точки зрения теоретического фреймворка мы оказываемся ограничены теорией, разработанной И. Гофманом, в соответствии с которой мы существуем внутри театральной метафоры и, как следствие, уделяем максимальное внимание тому, как люди ведут себя, говорят, позиционируют себя в более общем плане, так как это оказывается для нас самоценным и открывает нам завесу того, как эти же люди конструируют свою собственную реальность. Региональная идентичность в данном исследовании будет пониматься и интерпретироваться через теорию перформансов Гофмана. В таком рассмотрении она представляет собой динамичный элемент позиционирований индивидом себя в повседневном взаимодействии, конструируемый особыми смыслами, которые через основные контексты сопричастности жизни на территории создают и поддерживают осознание человеком его принадлежности к этому месту.
11 Несмотря на проблемы с концептуализацией региональной идентичности в российской академической среде, теоретики оказываются достаточно гомогенны в выделении элементов территориальной идентичности17. Они преимущественно завязаны на четырех факторах: физическом, социальном, когнитивно-чувственном, а также на памяти18 (см. Рис. 1).
17. См., например: Raagmaa G. European Planning Studies. 2002. Vol. 10. Issue 1. P. 55–76.

18. Shao Y., Lange E., Thwaites K. Defining Local Identity // Landscape Architecture Frontiers. 2017. Vol. 5. No. 2. 28 p.
12 Данные факторы, образующие региональную идентичность, выходят на авансцену восприятия своей самости индивидом. Так, исследование транспонирования идентичности кажется релевантным именно через рассмотрение данных элементов как в отдельности, так и во взаимодействии друг с другом, чтобы приблизиться к пониманию того, какой/какие из них оказываются наиболее значимыми для изменения самоидентификации людей.
13 Таким образом, данное исследование будет стремиться ответить на следующий исследовательский вопрос: какие факторы региональной идентичности оказываются наиболее значимыми в восприятии молодых людей и обуславливают транспонирование их региональной идентичности при переезде? Предполагается работа с молодежью как референтной группой данного исследования, поскольку данная возрастная категория оказывается наиболее социально мобильной и, следовательно, совершает акт переезда чаще. Кроме того, подобная мобильность для молодежи часто связана со значимыми изменениями в жизненных траекториях и изменениями паттернов повседневного взаимодействия19.
19. Карцева М.А., Мкртчян Н.В., Флоринская Ю.Ф. Межрегиональная миграция молодежи в России и выстраивание жизненных стратегий // Журнал новой экономической ассоциации. 2021. № 4 (52). С. 162–180.
14 Таким образом, исследовательской целью в данном случае становится интерпретация через призму значимости для конструирования новой идентичности молодых людей факторов транспонирования региональной идентичности при переезде в мегаполис.
15

Описание исследования
16 Методологической рамкой данного исследования послужила феноменология, которая, с одной стороны, позволила рассмотреть комплексный в своем основании феномен идентичности во всей его глубине, избегая одного узкого фокуса исследования, с другой стороны, объективными феноменология считает те феномены, которые могут быть распознаны и восприняты как таковые (объективные) только человеком субъективно в его перцепции20. С точки зрения транспонирования идентичности это говорит о том, что только те «переигрывания» являются объективными, которые воспринимаются индивидами как таковые.
20. Husserl E. Logical investigations. Vols. 1 & 2 / J.N. Findlay, Trans. New York: Humanities Press, 1970.
17 Методом сбора данных послужило глубинное полуструктурированное интервью, гайд которого состоял из 6 основных тем, предложенных теоретиком феноменологического подхода К. Мустакасом21. Каркасные вопросы гайда позволили посмотреть на то, как сам индивид воспринимает свое изменение в связи с переживаемым опытом, на объективную с его точки зрения реальность и на его рефлексию происходящих событий, а также на его восприятие значимых других.
21. Moustakas C.E. Phenomenological research methods // Clark Moustakas. Epoche, phenomenological reduction, imaginative variation, and synthesis. The epoche process.
18 Выборка для интервью составлялась классическим для феноменологии методом снежного кома22, но была ограничена рядом контролей. Во-первых, рассматривались молодые люди в возрасте от 18 до 35 лет, которые прожили в новом регионе не менее одного года так, чтобы у респондента появилось понимание того, каков регион изнутри, прошел шоковый и адаптационные периоды, прошли сезонные циклы в регионе хотя бы по одному разу.
22. Ibid.
19 С точки зрения географии выборка будет ограничена, с одной стороны, тем, что регионом, из которого молодые люди переехали, должен служить Камчатский край, с другой стороны, регионы-реципиенты – Москва и Санкт-Петербург, то есть города федерального значения, которые являются основными хабами молодежи в стране, в том числе молодежи студенческой23.
23. Рейтинг образовательного потенциала регионов // RAEX Rating Review. URL: >>>> (дата обращения: 17.02.2023).
20 В рамках исследования нами было взято 15 феноменологических интервью средней продолжительностью 80 минут, в которых главной задачей интервьюера было фокусирование на индивидуальном опыте транспонирования региональной идентичности, более того, с акцентом на эмоциональном и чувственном аспектах переживания этого опыта, чтобы через нерефлексируемые и частичные объяснительные модели, которые предоставляли респонденты, иметь возможность посмотреть на опыт, не нагруженный рациональным осмыслением его и не прошедший через процесс рефлексии, таким образом, получая более искренние, следовательно, более правдивые ответы.
21

В итоговую выборку тем не менее попало 13 интервью, так как два текста не прошли первичные стадии методологической редукции, что говорит о том, что данные интервью оказались неподходящими для феноменологического анализа, так как данные респонденты выстраивают слишком узкие горизонты личного опыта, и это, в свою очередь, не позволяет провести полноценный содержательный анализ. При этом 13 интервью являются достаточным эмпирически насыщенным материалом для феноменологического исследования, особенно учитывая внутреннюю гомогенность группы, которая позволяет на последнем этапе текстуального и структурного анализа вывести общее описание для всей исследованной выборки.
22 В ходе интервьюирования для нас в первую очередь было важно, чтобы для респондента процесс переезда и транспонирования региональной идентичности оказывался ценностно значимым, хотя в ином случае исследование также получило бы определенный результат, однако в косвенном ключе. Для нас же было важно, следуя Мустакасу, с одной стороны и Гофману24, с другой, исследовать те горизонты личного опыта, которые выстраивают наши респонденты, а также в их собственной речи выявить некоторые причинно-следственные связи и объяснительные модели, которые могли бы удовлетворить наше исследовательское любопытство относительно самих механизмов трансформации самости и восприятия этих механизмов людьми, в сознании которых трансформация происходит.
24. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. С 231–250.
23 Так, методом исследования собранного эмпирического материала послужил текстуальный и структурный анализ25, который представляется наиболее релевантным для рассматриваемой нами группы, так как позволяет провести анализ без излишней роли интерпретаций и рефлексии со стороны его проводящего.
25. Moustakas. C.E. Phenomenological research methods. SAGE, 1994 .
24 Каждый анализ интервью основывался на описанной методике К. Мустакаса26 и затрагивал все факторы идентичности, взятые нами для концептуализации27, что в дальнейшем позволит достичь цели данного исследования и проинтерпретировать внутреннюю структуру идентичности с точки зрения значимости факторов, ее обуславливающих, для катализации процесса транспонирования региональной самости. Более того, в процессе интервьюирования оказалось, что респонденты сами интуитивно затрагивают все факторы региональной идентичности и дают явную или неявную оценку их значимости. При этом часто молодые люди обращают внимание на различные аспекты эксплицитно, проговаривая, что фактор значим для них, но также уделяют достаточное внимание другим факторам латентно, с чем в полной мере позволяет работать текстуальный и структурный анализ как метод работы с феноменологическим интервью.
26. Там же.

27. Shao Y., Lange E., Thwaites K. Defining Local Identity.
25 При дальнейшем анализе при интерпретации возможной иерархии между факторами региональной идентичности и попытке иерархизации факторов будут использованы именно те описания и объяснительные модели, которые смогли предоставить нам сами респонденты, в том числе имплицитно, помещая тот или иной фактор в контекст своей речи, либо пытаясь скрыть его от интервьюера, либо же в целом его не осознавая.
26

Восприятие значимых феноменов: когнитивно-чувственный фактор
27 Для изучаемой нами группы переживание опыта переезда и постепенного обретения (и в некоторых случаях не обретения) новой региональной самости вызывает большой эмоциональный отклик, молодые люди проходят через целый спектр эмоций. Несмотря на то, что все переживания являются индивидуальными и связаны с большим количеством разнообразных факторов, в исследуемой нами группе динамика эмоционального восприятия транспонирования своей региональной идентичности выстраивается в единую логику, которая в общих чертах применима для группы в целом. Эту последовательность можно описать в виде таблицы (см. Таблица 1).
28 Эмоционально Камчатка вытесняется молодыми людьми на периферию, в область памяти, таким образом, значимыми в ее отношении остаются любовь и тоска, постепенно перерастающая в ностальгию. Мегаполисы же, наоборот, начинают все больше укореняться в системах установок и ценностей молодых людей, поэтому становятся постепенно все больше эмоционально окрашены, вокруг них концентрируются все события из жизни респондентов, все переживания, все успехи, следовательно, они становятся основным контекстом взрослой самостоятельной жизни молодых людей, то есть по большей мере их жизни в целом.
29 С точки зрения рефлексии важно заметить, что региональная идентичность находится вне зоны активного обдумывания молодыми людьми: по большей мере они признавались, что практически не задумывались о своей региональной принадлежности и о том, как она изменилась с момента переезда.
30 Переезд же как составная часть опыта, наоборот, оказывался хорошо отрефлексированным, были сделаны выводы (достаточно гомогенные) относительно того, как переезд повлиял на жизнь и самочувствие молодых людей. Чаще всего новый регион вызывает больше ассоциаций в среднем и ассоциируется как с социальной жизнью: «учеба, моя квартира, друзья; какие-то памятные моменты, смешные дни», так и с возможностью развития: «что ты можешь здесь развиваться, то есть я думаю, что вообще во всем, в чем бы ты хотел… профессионально развиваться, духовно расти, есть куча курсов, на которые ты можешь пойти… личностное развитие».
31 Ассоциации с Камчаткой вызывают преимущественно природные образы: «зима, солнце, горы и вот море; Камчатка — это снег и дом; это место силы», по которым же и остается наиболее сильная тоска у молодых людей. С другой стороны, Камчатка – образ дома: «мы с мамой ходили на вулканы, я стерла все ноги себе; такое ощущение дома. Это спокойствие; это место, с которым у тебя есть сильная связь, потому что у тебя большая часть жизни связана с Камчаткой». При этом, конечно, Камчатка в мыслях молодых людей постепенно отходит в прошлое, практически не вызывает активных ассоциаций и скорее апеллирует к воспоминаниям.
32

Сообщество – актор или контекст? Социальный фактор региональной идентичности
33 С точки зрения социального фактора нас интересовало, в первую очередь, восприятие исследуемой группы нового сообщества мегаполиса, а также самоощущения в этой новой для молодых людей среде.
34 Прежде всего, надо понимать, что исследуемой группой довольно неоднородно воспринимается камчатское сообщество, из-за чего появляется и неоднозначная оценка нового сообщества, в которое исследуемой группе только предстоит интегрироваться.
35 Относительно сообщества Камчатки мы имеем дело с описаниями о людях, которые «более добрые люди… более открытые, искренние… могут помочь», однако такие описания можно заметить в том случае, когда речь идет о людях Камчатки в целом, как о некоторой общности, но не акцентируется внимание респондентов на переживаниях отношений с сообществом.
36 В случае же, когда разговор о камчатском сообществе происходит через перцепцию собственных взаимоотношений с ним, мы получаем описание того, насколько сообщество на Камчатке контролирует молодых людей через постоянные сплетни и пристальное наблюдение со стороны других членов: «люди боятся столкнуться с осуждением… Что кто-то кому-то что-то скажет… и начнется».
37 Можно говорить о том, что абстрактно, как группа, сообщество Камчатки представляется молодым людям достаточно сплоченным, добрым, но в субъективном взаимодействии оно раскрывается часто достаточно негативно, что накладывает определенные ограничения на молодых людей, подталкивая их стремиться выйти из данной группы. При этом чем больше молодые люди отдаляются от сообщества, тем сильнее они склонны оставлять в своей памяти только абстрактную картину добрых и помогающих камчатцев, с которыми сами они связанными не оказываются.
38 Восприятие сообщества нового региона оказывается не внутренне неоднородным, но исследуемая группа по большей мере разделилась в своей перцепции жителей мегаполисов на две позиции. Не обязательно, что эти две позиции никак не пересекаются и исключают друг друга, но представляют скорее разные модальности восприятия нового сообщества.
39 Часть респондентов достаточно однозначно называет москвичей и петербуржцев более дружелюбными, более спокойными, более открытыми, чем камчатцев. Главным здесь оказывается, в частности, то, что «люди не смотрят… странно. Нет ни осуждения, ни плохих взглядов, ничего этого нет», из-за чего более отчетливо и ощущается свобода в сообществе. Одна из респонденток отмечает: в мегаполисах «просто легче. Очень многие, когда переезжают вот именно с Камчатки, с таких маленьких городов, у них как будто жизнь с нового листа», они стремятся раскрываться в соответствии со своими собственными запросами, так как сообщество относится к этому в определенной степени легче, меньше обращая внимания на это в целом. В таком описании сообщество мегаполисов оказывается более инклюзивным и готовым легко и практически без каких-либо требований включить в себя практически любого желающего интегрироваться.
40 Другая часть респондентов скорее концентрируется на том, что люди из мегаполисов, «они какие-то такие более… только о себе думают. Вот они такие звездочки». Люди кажутся только переехавшим с Камчатки молодым людям «более суетливыми, погруженными в себя… внимания не обращают, естественно, эгоизм какой-то». При этом интересно, что эгоизм, который часто отмечают в качестве характеристики москвичей/петербуржцев, становится характерным и для самих людей из исследуемой нами выборки, о чем замечают они сами: «я стала больше думать о себе, чем о ком-то». В то же время, чего молодые люди не замечают, так это того, что сами в таком случае становятся более похожими на жителей мегаполисов, обретают их черты.
41 Социальный фактор становится для респондентов как комфортным фоном для личностного становления и развития, так и самоценным феноменом: одним «из главных мотивов переезда в другой город было найти людей, которые я чувствую, что мне близки, с которыми я могу общаться, которые будут мне интересны». Причем молодые люди замечают не только роль сообщества в их личностном становлении, но и в дальнейшем развитии. С этой точки зрения комьюнити Санкт-Петербурга и Москвы становятся своеобразным лидерами мнений сами по себе.
42 С другой стороны, есть молодые люди, которые целенаправленно практически не замечают сообщества и его влияния, ссылаясь в первую очередь на инфраструктурную развитость новых для них регионов. Однако даже такие респонденты отмечают, что ощущение того, что ты оказываешься включен в какую-то группу единомышленников, значимо.
43 Так, сообщество становится значимым даже для тех, кто не считает, что это основной фактор в их освоении в регионе. Оно формирует новые черты характера, привычки, модели поведения молодых людей, что иногда незаметно для них самих превращает молодых людей в представителей мегаполисов.
44

Инфраструктура и «плюшки»: физический фактор региональной идентичности
45 Камчатка – край уникальный, прежде всего своей природой. Во многом именно поэтому региональная идентичность камчатцев строится на отождествлении себя с природной уникальностью региона. Однако многие из наших респондентов замечали, что природа становилась значимой для них уже после переезда в мегаполис по ряду причин.
46 Прежде всего, респонденты замечали, что, когда живешь в уникальном регионе, но не выезжаешь из него и не имеешь возможности сравнить его с другими, представление об уникальности также не формируется. При этом сама значимость природы для молодых людей однозначно была сформирована Камчаткой и после переезда достаточно скоро трансформировалась в тоску по природе края: «вот именно по природе, по каким-то таким вещам в моменте есть такое, что скучаешь».
47 В дальнейшем привязанность к природе для исследуемой группы проявляется по-разному: кому-то необходимо время от времени выезжать за город: «живя в Москве, стараемся практически, ну, не практически каждые выходные, это я буду утрировать, раз в месяц мы выбираемся за город, и мы ищем красивые места здесь», кто-то внутри самого города видит отражение Камчатки: «В Питере тоже воды в принципе много, как и на Камчатке», для кого-то это просто становится большим минусом региона, что вызывает ностальгию по Камчатке. Помимо ностальгии, однако, это ни к чему не приводит: ни к желанию вернуться на Камчатку, ни к отрицательному восприятию нового региона. Отсутствие природного богатства воспринимается как приемлемый недостаток мегаполиса, который вполне компенсирует развитая инфраструктура.
48 Одна девушка из исследуемой группы замечает: «Камчатка – это все-таки мой родной край, мой родной регион с любимой природой, с любимым видом, с любимой погодой, с любимым климатом. Но я не хочу туда возвращаться только потому, что там ничего нет, именно потому, что жизнь там стоит». То есть в сопоставлении с жизнью, движением и развитием значимость природы отходит на задний план, в то время как развитость инфраструктуры, наоборот, как раз становится условием живости города и его сообщества.
49 Многие респонденты из исследуемой группы замечают, что развитость инфраструктуры создает дополнительные условия для развития даже с точки зрения возможности выбора увлечений. Более того, многие молодые люди замечают, что после мегаполиса жизнь на Камчатке они в целом едва ли представляют, потому что «за счет того, что мало каких-то возможностей, особенно после того, как ты пожил в большом городе, ты не сможешь просто без этого». Так физический фактор сам начинает формировать молодых людей и обуславливать их привычки.
50 Более того, в какой-то момент, отвлекаясь от ценности инфраструктуры как таковой, многие молодые люди начинают рассматривать социальное через призму развитой городской среды. Например, возможность быстро добраться до одной точки из разных частей города становится условием для коммуникации в целом, потому что «гораздо проще встретиться, гораздо проще… На Камчатке… города особо не развиты, ездить между ними трудно».
51 Социальное же раскрывается через инфраструктуру, когда молодые люди замечают, что большое количество увлечений и хобби позволяет им быстрее и качественнее найти себя, открыть для себя ту сферу, где они могут преуспеть. Так, саморазвитие оказывается для исследуемой группы непосредственно вшито в инфраструктурный каркас мегаполисов.
52 Таким образом, возникает вопрос о контекстуальности физического фактора, так как происходит достаточно частое апеллирование к социальному фактору, для которого инфраструктура создает приемлемые условия. Более того, многим респондентам кажется, что создание «инфраструктуры для инфраструктуры» является бессмысленным, что уже в определенной степени подразумевает некоторую фоновость физического по отношению к тому, для чего оно создает условия, в данном случае для развития общества и самосовершенствования отдельных его членов.
53 Так или иначе, физический фактор является значимым в процессе трансформации молодых людей из камчатцев в москвичей/петербуржцев, хоть некоторые из респондентов не замечают или же отрицают в целом этот процесс. Некоторые, однако, это замечают и открыто об этом говорят: «привычка к большому городу, наверное, изменила меня. Уже мышление изменилось».
54

Социальное или физическое: интерпретация значимости факторов региональной идентичности
55 В общей схеме факторов региональной идентичности для исследуемой группы наиболее значимыми характерно оказываются социальный и физический. Когнитивно-чувственный фактор, несмотря на его достаточно сильную выраженность, является вторичным и реактивно изменяется за изменением социального или физического компонента. Например, если интеграция в сообщество проходит успешно или для молодого человека открываются новые инфраструктурные возможности, это подкрепляется эмоциональным откликом и дальнейшей рефлексией, но сам по себе фактор не является самостоятельным и без других в целом существует и изменяется слабо.
56 Память оказывается значимой, однако скорее для региона, идентификация с которым постепенно ослабляется, следовательно, в процессе транспонирования и обретения новой идентичности память практически не участвует. Память в нашем исследовании оказалась слитой с когнитивно-чувственным фактором, транслируя эмоциональную окраску Камчатки, ее значимость для молодых людей в целом. Однако этот фактор частично обуславливает ситуацию двойной идентификации, когда молодые люди, практически не имея ничего общего с Камчаткой ни как с территорией, ни как с сообществом, помимо общей памяти все еще считают себя «камчадалами». В действительности же сложно говорить о том, насколько долгосрочным будет эффект фактора памяти и через какой временной промежуток молодые люди перестанут (и перестанут ли) идентифицировать себя с регионом, с которым у них не осталось ничего общего ни на уровне практик и поведения, ни на уровне формальных связей.
57 Соотношение социального и физического факторов оказывается сложным, они диффузируют друг в друга, создавая ситуацию, в которой достаточно затруднительно, даже для самих молодых людей, их до конца разделить, чтобы поместить их в какую-либо иерархию. При этом оба фактора могут выступать как основной, ведущий элемент конструирования новой идентичности, так и фон для осуществления эффективного и успешного построения новой самости.
58 Нужно принимать, однако, во внимание особые характеристики исследуемой нами группы, их амбициозность, стремление к успешной карьерной самореализации и постоянному развитию. В таком случае можно сделать вывод о том, что для нашей группы, даже для тех респондентов, которые эксплицитно этого не признают, ведущим все-таки становится социальный фактор на фоне развитой инфраструктуры мегаполисов.
59 Прежде всего об этом говорит постоянное апеллирование к сообществу через другие факторы и контекстуально существующий постоянно образ другого человека или группы людей, которые так или иначе оценивают изменения наших респондентов, их поведение и новые черты. Они же становятся некоторым зрителем, на которого нацелен успех молодых людей, так как ощущение того, что человек «одолел Москву», так или иначе связано с признанием со стороны сообщества.
60 Кроме того, именно интеграция в новое региональное сообщество становилась для большинства молодых людей из исследуемой группы переходным моментом, благодаря которому они принимали мегаполис, начинали относиться к нему более персонально, думать о нем, как о доме. В то время как инфраструктурная развитость окружала их все это время, но сама по себе ощущения полного комфорта не вызывала.
61 Наконец, в целом социальный фактор отвечает за большую гибкость региональной идентичности. Иными словами, самость, построенная на физическом факторе, привязывает ее обладателя к конкретному региону в силу его особенных территориальных, природных, климатических качеств. В таком случае молодые люди, которые отождествляют себя с одним регионом, более склонны не предпринимать даже мысленных попыток дальнейшего переезда, но этого не происходит. И многие респонденты, вовсе не скрывая своего настроя, говорят о том, что если возможности для развития и карьерного роста будут в другом регионе или в другой стране, они будут готовы к переезду, в то время как сейчас их удерживают от этого сами возможности для самореализации, карьера, а также сложившееся сообщество.
62 Так, в целом можно предполагать, что физический фактор, как бы значим он ни был, все-таки является фоновым по отношению к социальному. Это не означает, что его значимость меньше, однако в процессе построения новой идентичности он играет скорее опосредованную роль, в отличие от сообщества, которое оказывается напрямую включено в этот процесс, обуславливает его исход, во многом позволяет людям раскрыться даже в тех областях, в которых они не предполагали себя найти. При этом кажется необходимым наличие обоих факторов: и развитая инфраструктура, и комфортная городская среда, иными словами, физический фактор в таком случае становится обязательным, но недостаточным условиям для катализации процесса транспонирования региональной идентичности.
63 При этом в результате феноменологического анализа переживания субъективного опыта членами исследуемой группы кажется достаточно интересным, что для них региональная самость действительно обретает больше черт тонкой идентичности, чем толстой.
64 С одной стороны, конечно, региональная идентичность коллективна по своей природе, так как объединяет людей в некоторую группу. С другой стороны, группа эта оказывается построена на индивидуально ориентированных связях, которые часто бывают практичны и утилитарны, используясь для самореализации или отвечая другим потребностям молодых людей. Как толстая идентичность, региональная оказывается основана на общей культуре, отношениях, практиках, однако надо учитывать, что в условиях мегаполиса сосуществует настолько большое количество практик, что общей культурой становится эклектика культур, за счет чего мы оказываемся в ситуации размывания социальных рамок и институтов. Об этом же говорит сам факт того, что региональная идентичность и ее транспонирование практически не рефлексировалось исследуемой группой, что свидетельствует о текучести данной идентичности и временном проявлении, в ситуациях кризиса или необходимости обнаружения собственного потерянного «Я».
65 Так, региональная идентичность действительно постепенно перенимает черты тонкой идентичности, что во многом объясняет возможность сосуществования двух региональных идентичностей, которые просто активизируются в различных сообществах и при необходимых контекстах. Во многом поэтому многие молодые люди транслируют скепсис относительно необходимости определять себя через регион в целом, что само по себе говорит об изменении характера взаимодействия с региональной самостью.
66

Заключение
67 Исследование региональной идентичности сейчас значимо, поскольку она становится стабилизатором человеческой самости в условиях кризиса, а также потому, что в настоящее время в целом стоит вопрос о формате, в котором региональная идентичность себя проявляет, а также о способности так или иначе на нее влиять, чтобы иметь возможность прицельно формировать привязанность к региону.
68 Достижение цели данной работы – интерпретация через призму значимости для конструирования новой идентичности молодых людей факторов транспонирования региональной идентичности при переезде в мегаполис – позволило рассмотреть достаточно глубоко восприятие региональной идентичности исследуемой группы, а также ответить на поставленный выше вопрос, проинтерпретировав внутреннюю иерархию факторов самости. Феноменологический анализ в качестве основного метода работы позволил поработать с чистыми описаниями респондентами своего субъективного опыта переживания транспонирования региональной идентичности, из-за чего можно быть уверенными в значимости полученных результатов для исследуемой нами гомогенной группы. Учитывая также, что представители группы оказались обладателями достаточно специфических схожих черт, можно предположить, что это также будет значимо для какой-то большей части переезжающих с Камчатки в мегаполис молодых людей.
69 Так или иначе, было выявлено, что в своей региональной идентификации молодые люди из исследуемой группы оказываются в переходном состоянии: они еще не считают себя москвичами/петербуржцами, по крайней мере до конца, но уже не могут в полной мере назвать себя камчатцами, так как с Камчаткой их практически ничего более не отождествляет. Бывает и противоположная ситуация, когда молодые люди считают себя как камчатцами, так как родились в данном регионе, так и практически москвичами/петербуржцами, хотя с идентификацией с новым регионом возникало гораздо больше моральных сложностей. Так, можно говорить о том, что молодые люди подсознательно отодвигают момент отождествления себя с новым регионом, существуя либо в промежуточном, либо в двойственном состоянии.
70 Память как фактор региональной идентичности работает в тесной связке с когнитивно-чувственным компонентом и во многом обуславливает нахождение молодых людей в состоянии двойной идентификации, так как самость камчатца по большей мере поддерживается только фактором памяти.
71 С точки зрения пространственно-временной развертки Камчатка оказывается укоренена в воспоминаниях молодых людей о детстве и семье, поэтому с точки зрения ее осмысления остается только в прошедшем времени, в то время как новый регион стойко ассоциируется с настоящим и у большинства – с будущим. Возвращение на Камчатку также осмысляется в терминах прошлого, как шаг назад, определенный регресс, поэтому можно говорить о том, что в этой системе координат Камчатка и Москва/Санкт-Петербург не сосуществуют, и чем больше проходит времени жизни в новом регионе, тем усиливается разрыв между старой и новой идентичностями, следовательно, первая слабеет, а вторая, наоборот, крепнет.
72 Интересным в целом является тот факт, что региональная идентичность, в отличие от других видов социальной идентичности, плохо рефлексируется молодыми людьми, что может интерпретироваться, с одной стороны, с точки зрения небольшой значимости ее для молодых людей, с другой стороны, с перспективы непостоянного проявления. В таком случае мы можем говорить о новом формате существования региональной идентичности – о переориентации ее в тонкую идентичность, построенную на менее жестких связях, отвечающую на индивидуальные запросы человека и являющуюся более адаптивной к изменениям как внешним, так и внутренним.
73 Региональная идентичность становится индикатором комфорта жизни на определенной территории и в определенном сообществе, благодаря чему физический и социальный факторы идентичности оказываются достаточно сильно взаимосвязанными, во многом друг друга поддерживая и конституируя. Для исследуемой нами группы можно говорить, что физический фактор становится необходимым, но недостаточным фоновым условием для дальнейшего транспонирования региональной идентичности, в то время как социальный фактор является непосредственно катализатором процесса, хотя часто также становится достаточно контекстуальным, едва ли отличимым от фона происходящих с человеком изменений.

Библиография

1. Гельман В. Стратегии региональной идентичности и роль политических элит (на примере Новгородской области) // Региональные процессы в современной России: экономика, политика, власть: сб. статей. М., 2002. С. 30–51.

2. Глобализация и постсоветское общество / Под ред. Кухтерина С.Е., Согомонова А.Ю. М.: Издательство ООО «Стови», 2001. C. 160–223.

3. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни / Пер. с англ. и вступ. статья А.Д. Ковалева. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2000. С 231–250.

4. Гудков Л., Зоркая Н., Кочергина Е., Пипия К., Рысева А. Российское «поколение Z»: установки и ценности // Friedrich Ebert Stiftung. 2020. URL: https://library.fes.de/pdf-files/bueros/moskau/16135.pdf (дата обращения: 22.03.2022).

5. Ефремов Ю.Г. Политическая миграциология: миграционные процессы в контексте политологических проблем. М.: АНМИ, 2005. 204 с.

6. Игонин Д.И. Проблематика миграции в политологическом анализе // Политика и общество. 2015. № 8 (128). С. 1032–1043.

7. Карцева М.А., Мкртчян Н.В., Флоринская Ю.Ф. Межрегиональная миграция молодежи в России и выстраивание жизненных стратегии? // Журнал новой экономической ассоциации. 2021. № 4 (52). С. 162–180.

8. Рейтинг образовательного потенциала регионов // RAEX Rating Review URL: https://raex-rr.com/country/regions_by_education_potential_in_tech (дата обращения: 17.02.2023).

9. Рубцов А.В. Российская идентичность и вызов модернизации. М.: Экон-Информ, 2009. С. 25–26.

10. Смирнягин Л.В. О региональной идентичности. Пространство и время в мировой политике и международных отношениях: материалы 4 Конвента РАМИ. В 10 т. / Под ред. А.Ю. Мельвиля. Рос. ассоциация междунар. исследований. М.: МГИМО-Университет, 2007. Т. 2: Идентичность и суверенитет: новые подходы к осмыслению понятий (под ред. И.М. Бусыгиной). С. 81–107.

11. Костко Н.А. Показатели городской идентичности как элемента социального пространства города // Журнал социологии и социальной антропологии. 2022. № 25 (1). С. 190–216. URL: https://doi.org/10.31119/jssa.2022.25.1.7 (дата обращения: 17.02.2023).

12. Тулаева С.А., Гладун Е.Ф., Захарова О.В. Молодежь коренных малочисленных народов севера: стратегии конструирования идентичности // Журнал социологии и социальной антропологии. 2022. № 25 (1). С. 168–189.

13. Braun J.A. Regional Policies and European Integration. From policy to identity. Palgrave Macmillan Cham. 2018. P. 109–132.

14. Человек советский: как менялись восприятие россиянами самих себя и их отношение к СССР. 2021. URL: https://www.levada.ru/2021/01/14/chelovek-sovetskij-kak-menyalis-vospriyatie-rossiyanami-samih-sebya-i-ih-otnoshenie-k-sssr/ (дата обращения: 03.06.2022)

15. Husserl E. Logical investigations (Vols. 1 & 2) / J.N. Findlay, trans. New York: Humanities Press, 1970.

16. Mitchell R.W. Bateson’s concept of “metacommunication” in play. ТNew ideas in Psychology. Vol. 9 (1). 1991. P. 73–87.

17. Moustakas C.E. Phenomenological research methods / Clark Moustakas. Epoche, phenomenological reduction, imaginative variation, and synthesis. The epoche process. SAGE, 1994.

18. Paasi A. Region and place: regional identity in question // Progress in Human Geography. 2003. No. 27 (4). P. 475–485.

19. Raagmaa G. European Planning Studies. 2002. Vol. 10. Issue 1. P. 55–76.

20. Shao Y., Lange E., Thwaites K. Defining Local Identity // Landscape Architecture Frontiers. 2017. Vol. 5. No. 2. 28 p.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв

(additional_1.jpg) [Ссылка]

(additional_2.jpg) [Ссылка]

Перевести