Totalitarianism is an unfinished project: the diversity of modern interpretations

Proshkin, Alexander

doi:10.18254/S258770110022483-3

English

Home>№ 3>Totalitarianism is an unfinished project: the diversity of modern interpretations

Totalitarianism is an unfinished project: the diversity of modern interpretations

Table of contents

Annotation Estimate Publication content

References Comments

Totalitarianism is an unfinished project: the diversity of modern interpretations

Annotation

PII

S258770110022483-3-1

DOI

10.18254/S258770110022483-3

Publication type

Article

Status

Published

Authors

Alexander Proshkin Send message

Occupation: Postgraduate Student
Affiliation: Russian State University for the Humanities (RSUH)
Address: 6 Miusskaya Sq., 125047 Moscow, Russian Federation

Edition

Volume 6 № 3

Abstract

The article considers modern interpretations of neo-totalitarianism, the authors of which qualify current anti-democratic tendencies as signs of the formation of the XXI century totalitarian systems, which are significantly different from their industrial versions. The analyzed interpretations are classified as technological, economic and ideological conceptions. Their key theses are explicated, after the analysis of which a conclusion is made about the multilevel inconsistency of the modern interpretations of neo-totalitarianism. At the end of the article, a theoretical vector for overcoming the identified contradictions is indicated.

Keywords

totalitarianism, neo-totalitarianism, postindustrial totalitarianism, information totalitarianism, digital totalitarianism

Received

13.07.2022

Date of publication

31.10.2022

Number of purchasers

Views

435

Readers community rating

0.0 (0 votes)

Cite Download pdf

GOST	Proshkin A. Totalitarianism is an unfinished project: the diversity of modern interpretations // Polylogos. – 2022. – V. 6. – № 3. URL: https://polylogos-journal.ru/s258770110022483-3-1/. DOI: 10.18254/S258770110022483-3
MLA	Proshkin, Alexander "Totalitarianism is an unfinished project: the diversity of modern interpretations." Polylogos. 6.№ 3 (21) (2022). DOI: 10.18254/S258770110022483-3
APA	Proshkin A. (2022). Totalitarianism is an unfinished project: the diversity of modern interpretations. Polylogos. vol. 6, no. № 3 (21) DOI: 10.18254/S258770110022483-3

Additional services access

Additional services for the article

Services benefits

100 RUB / 1.0 SU


1	Введение	<strong>Введение</strong> <strong>Введение</strong>

2	Прошло 42 года с момента, когда Ю. Хабермас произнёс свою знаменитую речь о модерне во Франкфурте-на-Майне по случаю присуждения ему премии Т. Адорно. Рассуждения Хабермаса о судьбе модерна можно редуцировать до главного вопроса, концептуально фундирующего его выступление: сохраняет ли модерный проект свою витальность в конце XX века? Ответ Хабермаса, отвергнувшего программу постмодерна как антимодерна, прозвучал следующим образом: «Я полагаю, что нам лучше учиться на промахах, сопровождавших проект модерна, на ошибках вычурной программы упразднения культуры, нежели объявлять несостоятельными модерн и сам его проект»¹. 1. Хабермас Ю. Политические работы. М.: Праксис, 2005. С. 25.	<p>Прошло 42 года с момента, когда Ю. Хабермас произнёс свою знаменитую речь о модерне во Франкфурте-на-Майне по случаю присуждения ему премии Т. Адорно. Рассуждения Хабермаса о судьбе модерна можно редуцировать до главного вопроса, концептуально фундирующего его выступление: сохраняет ли модерный проект свою витальность в конце XX века? Ответ Хабермаса, отвергнувшего программу постмодерна как антимодерна, прозвучал следующим образом: <em>«Я полагаю, что нам лучше учиться на промахах, сопровождавших проект модерна, на ошибках вычурной программы упразднения культуры, нежели объявлять несостоятельными модерн и сам его проект»</em><sup>1</sup>.</p> <p>Прошло 42 года с момента, когда Ю. Хабермас произнёс свою знаменитую речь о модерне во Франкфурте-на-Майне по случаю присуждения ему премии Т. Адорно. Рассуждения Хабермаса о судьбе модерна можно редуцировать до главного вопроса, концептуально фундирующего его выступление: сохраняет ли модерный проект свою витальность в конце XX века? Ответ Хабермаса, отвергнувшего программу постмодерна как антимодерна, прозвучал следующим образом: <em>«Я полагаю, что нам лучше учиться на промахах, сопровождавших проект модерна, на ошибках вычурной программы упразднения культуры, нежели объявлять несостоятельными модерн и сам его проект»</em><sup>1</sup>.</p>
	1. Хабермас Ю. Политические работы. М.: Праксис, 2005. С. 25.
3	Тем самым Хабермас, оппонируя критикам модерна, de facto декларирует необходимость ревизии модерного проекта, собственную версию которого он изложил, главным образом, на страницах «Теории коммуникативного действия», — работы, впервые опубликованной спустя несколько месяцев после упомянутого выступления во Франкфурте.	<p>Тем самым Хабермас, оппонируя критикам модерна, de facto декларирует необходимость ревизии модерного проекта, собственную версию которого он изложил, главным образом, на страницах «Теории коммуникативного действия», — работы, впервые опубликованной спустя несколько месяцев после упомянутого выступления во Франкфурте.</p> <p>Тем самым Хабермас, оппонируя критикам модерна, de facto декларирует необходимость ревизии модерного проекта, собственную версию которого он изложил, главным образом, на страницах «Теории коммуникативного действия», — работы, впервые опубликованной спустя несколько месяцев после упомянутого выступления во Франкфурте.</p>

4	В рамках данной статьи предлагается продолжить размышления Хабермаса, а именно рассмотреть взгляды современных исследователей, поставивших под сомнение распространенное мнение о завершении ещё одного проекта, исторические следы которого ведут через мрачные бараки ГУЛАГа и Аушвица к тотальности политических режимов, позднее концептуализированных в качестве «тоталитарных».	<p>В рамках данной статьи предлагается продолжить размышления Хабермаса, а именно рассмотреть взгляды современных исследователей, поставивших под сомнение распространенное мнение о завершении ещё одного проекта, исторические следы которого ведут через мрачные бараки ГУЛАГа и Аушвица к тотальности политических режимов, позднее концептуализированных в качестве «тоталитарных».</p> <p>В рамках данной статьи предлагается продолжить размышления Хабермаса, а именно рассмотреть взгляды современных исследователей, поставивших под сомнение распространенное мнение о завершении ещё одного проекта, исторические следы которого ведут через мрачные бараки ГУЛАГа и Аушвица к тотальности политических режимов, позднее концептуализированных в качестве «тоталитарных».</p>

5	Проблема неототалитаризма в XXI веке	<strong>Проблема </strong><strong>неототалитаризма</strong><strong> в </strong><strong>XXI</strong><strong> веке</strong> <strong>Проблема </strong><strong>неототалитаризма</strong><strong> в </strong><strong>XXI</strong><strong> веке</strong>

6	С наступлением информационной эры многие зарубежные, а также отечественные исследователи, эксперты и политики акцентируют внимание международной общественности на осязаемых перспективах в деле демократизации и дебюрократизации современных государств, которые могут стать реальностью, благодаря активному использованию цифровых, а также сетевых технологий, для которых характерна асимметричность, ацентричность и нелинейность как собственных структурных узлов, так и связей между ними. Однако значительно менее изученной остается теневая сторона актуальной политической жизни информационных обществ XXI века (в первую очередь США и КНР), а именно усиление цифрового контроля над населением в условиях пандемии COVID-19²; попытки внедрения масштабных проектов социального инжиниринга³; применение многоступенчатых компьютерных алгоритмов для предсказания и односторонней коррекции нежелательного поведения⁴; эпизоды несанкционированного сбора и использования персональных данных граждан с целью манипулирования их голосами на выборах разных уровней⁵ и т д. Один из ключевых вопросов, на который необходимо дать ответ современным исследователям, состоит в определении политико-онтологического статуса вышеперечисленных феноменов: являются ли они изолированными аберрациями всеобщей и комплексной демократизации или же оказываются взаимосвязанными фазами единого антидемократического процесса, угрожающего свободному цифровому будущему человеческой цивилизации? Упомянутые антидемократические тенденции, характерные для политической жизни обществ, которые находятся на информационном этапе цивилизационного развития, по мнению некоторых зарубежных (Л. Даймонда, Ш. Волина, В. Хэндрикса, М. Вестергарда, Д. Хельбинга, З. Видоевича и др.), а также отечественных исследователей (В. П. Пугачёва, А. В. Фененко, И. Н. Тимофеева, Ю. С. Оганисьяна, О. Н. Четверяковой и др.) указывают на генезис новейшей формы тоталитаризма, значительно отличающегося от своей индустриальной версии, всесторонне изученной Ф. Нойманном, Л. Мизесом, Ф. Хайеком, К. Поппером, Х. Арендт, К. Фридрихом, З. Бжезинским, Х. Линцем и многими другими авторами. 2. Barriga A. C. The COVID-19 pandemic: yet another catalyst for governmental mass surveillance? // Social Sciences & Humanities Open. 2020. Vol. 2. Issue 1. [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 28.07.2022). 3. Creemers R. China's Social Credit System: An Evolving Practice of Control. SSRN. Leiden University, 2018. 32 p. 4. Filimowicz M. Digital Totalitarianism: Algorithms and Society (1st ed.). Routledge, 2022. 106 p. 5. Гришина Н. Ю., Болдырева Е. Л., Дуйсембина Е. О. Влияние интернет-технологий на процесс принятия решения как новый политический тренд (на примере компании «Кембридж Аналитика») // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2019. Т. 10. № 1. С. 69‒80.	<p>С наступлением информационной эры многие зарубежные, а также отечественные исследователи, эксперты и политики акцентируют внимание международной общественности на осязаемых перспективах в деле демократизации и дебюрократизации современных государств, которые могут стать реальностью, благодаря активному использованию цифровых, а также сетевых технологий, для которых характерна асимметричность, ацентричность и нелинейность как собственных структурных узлов, так и связей между ними. Однако значительно менее изученной остается теневая сторона актуальной политической жизни информационных обществ XXI века (в первую очередь США и КНР), а именно усиление цифрового контроля над населением в условиях пандемии COVID-19<sup>2</sup>; попытки внедрения масштабных проектов социального инжиниринга<sup>3</sup>; применение многоступенчатых компьютерных алгоритмов для предсказания и односторонней коррекции нежелательного поведения<sup>4</sup>; эпизоды несанкционированного сбора и использования персональных данных граждан с целью манипулирования их голосами на выборах разных уровней<sup>5</sup> и т д. Один из ключевых вопросов, на который необходимо дать ответ современным исследователям, состоит в определении политико-онтологического статуса вышеперечисленных феноменов: являются ли они изолированными аберрациями всеобщей и комплексной демократизации или же оказываются взаимосвязанными фазами единого антидемократического процесса, угрожающего свободному цифровому будущему человеческой цивилизации? Упомянутые антидемократические тенденции, характерные для политической жизни обществ, которые находятся на информационном этапе цивилизационного развития, по мнению некоторых зарубежных (Л. Даймонда, Ш. Волина, В. Хэндрикса, М. Вестергарда, Д. Хельбинга, З. Видоевича и др.), а также отечественных исследователей (В. П. Пугачёва, А. В. Фененко, И. Н. Тимофеева, Ю. С. Оганисьяна, О. Н. Четверяковой и др.) указывают на генезис новейшей формы тоталитаризма, значительно отличающегося от своей индустриальной версии, всесторонне изученной Ф. Нойманном, Л. Мизесом, Ф. Хайеком, К. Поппером, Х. Арендт, К. Фридрихом, З. Бжезинским, Х. Линцем и многими другими авторами.</p> <p>С наступлением информационной эры многие зарубежные, а также отечественные исследователи, эксперты и политики акцентируют внимание международной общественности на осязаемых перспективах в деле демократизации и дебюрократизации современных государств, которые могут стать реальностью, благодаря активному использованию цифровых, а также сетевых технологий, для которых характерна асимметричность, ацентричность и нелинейность как собственных структурных узлов, так и связей между ними. Однако значительно менее изученной остается теневая сторона актуальной политической жизни информационных обществ XXI века (в первую очередь США и КНР), а именно усиление цифрового контроля над населением в условиях пандемии COVID-19<sup>2</sup>; попытки внедрения масштабных проектов социального инжиниринга<sup>3</sup>; применение многоступенчатых компьютерных алгоритмов для предсказания и односторонней коррекции нежелательного поведения<sup>4</sup>; эпизоды несанкционированного сбора и использования персональных данных граждан с целью манипулирования их голосами на выборах разных уровней<sup>5</sup> и т д. Один из ключевых вопросов, на который необходимо дать ответ современным исследователям, состоит в определении политико-онтологического статуса вышеперечисленных феноменов: являются ли они изолированными аберрациями всеобщей и комплексной демократизации или же оказываются взаимосвязанными фазами единого антидемократического процесса, угрожающего свободному цифровому будущему человеческой цивилизации? Упомянутые антидемократические тенденции, характерные для политической жизни обществ, которые находятся на информационном этапе цивилизационного развития, по мнению некоторых зарубежных (Л. Даймонда, Ш. Волина, В. Хэндрикса, М. Вестергарда, Д. Хельбинга, З. Видоевича и др.), а также отечественных исследователей (В. П. Пугачёва, А. В. Фененко, И. Н. Тимофеева, Ю. С. Оганисьяна, О. Н. Четверяковой и др.) указывают на генезис новейшей формы тоталитаризма, значительно отличающегося от своей индустриальной версии, всесторонне изученной Ф. Нойманном, Л. Мизесом, Ф. Хайеком, К. Поппером, Х. Арендт, К. Фридрихом, З. Бжезинским, Х. Линцем и многими другими авторами.</p>
	2. Barriga A. C. The COVID-19 pandemic: yet another catalyst for governmental mass surveillance? // Social Sciences & Humanities Open. 2020. Vol. 2. Issue 1. [Электронный ресурс]. URL: <a href="https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2590291120300851" target="_blank">>>>></a> (дата обращения: 28.07.2022).<br /><br />3. Creemers R. China's Social Credit System: An Evolving Practice of Control. SSRN. Leiden University, 2018. 32 p.<br /><br />4. Filimowicz M. Digital Totalitarianism: Algorithms and Society (1st ed.). Routledge, 2022. 106 p.<br /><br />5. Гришина Н. Ю., Болдырева Е. Л., Дуйсембина Е. О. Влияние интернет-технологий на процесс принятия решения как новый политический тренд (на примере компании «Кембридж Аналитика») // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2019. Т. 10. № 1. С. 69‒80.
7	Утверждая витальность социально-политического проекта тоталитаризма в условиях формирующейся информационной цивилизации, современные исследователи осмысливают его в качестве «постмодернистского», «инвертированного», «корпоративного», «либерального», «глобалистского», «информационного», «информационно-финансового», «цифрового», «soft» тоталитаризма. Несмотря на плюрализм существующих интерпретаций, их можно условно разделить на три основные группы: технологическую, экономическую и идеологическую. Основание для классификации — авторская трактовка определенного фактора в качестве основной причины генезиса неототалитаризма. Условность приведённой выше классификации, в свою очередь, обусловлена как фрагментарным характером рассмотренных интерпретаций, так и неизбежной субъективностью систематизирования подобных объектов.	Утверждая витальность социально-политического проекта тоталитаризма в условиях формирующейся информационной цивилизации, современные исследователи осмысливают его в качестве «постмодернистского», «инвертированного», «корпоративного», «либерального», «глобалистского», «информационного», «информационно-финансового», «цифрового», «soft» тоталитаризма. Несмотря на плюрализм существующих интерпретаций, их можно условно разделить на три основные группы: технологическую, экономическую и идеологическую. Основание для классификации — авторская трактовка определенного фактора в качестве основной причины генезиса неототалитаризма. Условность приведённой выше классификации, в свою очередь, обусловлена как фрагментарным характером рассмотренных интерпретаций, так и неизбежной субъективностью систематизирования подобных объектов. Утверждая витальность социально-политического проекта тоталитаризма в условиях формирующейся информационной цивилизации, современные исследователи осмысливают его в качестве «постмодернистского», «инвертированного», «корпоративного», «либерального», «глобалистского», «информационного», «информационно-финансового», «цифрового», «soft» тоталитаризма. Несмотря на плюрализм существующих интерпретаций, их можно условно разделить на три основные группы: технологическую, экономическую и идеологическую. Основание для классификации — авторская трактовка определенного фактора в качестве основной причины генезиса неототалитаризма. Условность приведённой выше классификации, в свою очередь, обусловлена как фрагментарным характером рассмотренных интерпретаций, так и неизбежной субъективностью систематизирования подобных объектов.

8	Технологические интерпретации неототалитаризма	<strong>Технологические интерпретации </strong><strong>неототалитаризма</strong> <strong>Технологические интерпретации </strong><strong>неототалитаризма</strong>

9	В соответствии с классической теорией тоталитаризма, главными творцами которой были Х. Арендт, З. Бжезинский и К. Фридрих, распространение современных технологий — важнейшее условие становления тоталитарных институтов пропаганды, надзора и государственного террора⁶. Однако, возможно, что современные технологии являются не только sine qua non тоталитаризма, но и фактором, детерминирующим степень тотальности тоталитарных режимов? Именно поэтому тоталитарные проекты XX века не могли быть полностью реализованы: фактический материально-технический уровень индустриализма не позволял достичь подлинной тотальности, а слова Р. Лея, возглавлявшего Германского трудовой фронт (DAF), о вездесущности национал-социалистической партии на деле оказались лишь пропагандистским лозунгом, эфемерность которого подтвердили события 20 июля 1944 года⁷. Следовательно, полное осуществление тотального господства возможно лишь в условиях развитой технической цивилизации, значительно превосходящей по уровню научно-технологического развития промышленное общество прошлого столетия (примечательна ключевая роль технологий будущего в известных антиутопиях Г. Уэллса, Е. Замятина, О. Хаксли и Дж. Оруэлла)⁸. 6. Игрицкий Ю. П. Фридрих К., Бжезинский Зб. Тоталитарная диктатура и автократия. Реферат // Тоталитаризм: что это такое? (Исследования зарубежных политологов). Сборник статей, обзоров, рефератов, переводов. 1993. Ч. 2. С. 90. 7. Bramstedt E. K. Dictatorship and Political Police. The Technique of Control by Fear. Routledge, Trench, Trubner and Co, 1945. P. 169. 8. Фененко А. В. Информационный тоталитаризм. [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 28.07.2022).	В соответствии с классической теорией тоталитаризма, главными творцами которой были Х. Арендт, З. Бжезинский и К. Фридрих, распространение современных технологий — важнейшее условие становления тоталитарных институтов пропаганды, надзора и государственного террора<sup>6</sup>. Однако, возможно, что современные технологии являются не только sine qua non тоталитаризма, но и фактором, детерминирующим степень тотальности тоталитарных режимов? Именно поэтому тоталитарные проекты XX века не могли быть полностью реализованы: фактический материально-технический уровень индустриализма не позволял достичь подлинной тотальности, а слова Р. Лея, возглавлявшего Германского трудовой фронт (DAF), о вездесущности национал-социалистической партии на деле оказались лишь пропагандистским лозунгом, эфемерность которого подтвердили события 20 июля 1944 года<sup>7</sup>. Следовательно, полное осуществление тотального господства возможно лишь в условиях развитой технической цивилизации, значительно превосходящей по уровню научно-технологического развития промышленное общество прошлого столетия (примечательна ключевая роль технологий будущего в известных антиутопиях Г. Уэллса, Е. Замятина, О. Хаксли и Дж. Оруэлла)<sup>8</sup>. В соответствии с классической теорией тоталитаризма, главными творцами которой были Х. Арендт, З. Бжезинский и К. Фридрих, распространение современных технологий — важнейшее условие становления тоталитарных институтов пропаганды, надзора и государственного террора<sup>6</sup>. Однако, возможно, что современные технологии являются не только sine qua non тоталитаризма, но и фактором, детерминирующим степень тотальности тоталитарных режимов? Именно поэтому тоталитарные проекты XX века не могли быть полностью реализованы: фактический материально-технический уровень индустриализма не позволял достичь подлинной тотальности, а слова Р. Лея, возглавлявшего Германского трудовой фронт (DAF), о вездесущности национал-социалистической партии на деле оказались лишь пропагандистским лозунгом, эфемерность которого подтвердили события 20 июля 1944 года<sup>7</sup>. Следовательно, полное осуществление тотального господства возможно лишь в условиях развитой технической цивилизации, значительно превосходящей по уровню научно-технологического развития промышленное общество прошлого столетия (примечательна ключевая роль технологий будущего в известных антиутопиях Г. Уэллса, Е. Замятина, О. Хаксли и Дж. Оруэлла)<sup>8</sup>.
	6. Игрицкий Ю. П. Фридрих К., Бжезинский Зб. Тоталитарная диктатура и автократия. Реферат // Тоталитаризм: что это такое? (Исследования зарубежных политологов). Сборник статей, обзоров, рефератов, переводов. 1993. Ч. 2. С. 90. <br><br>7. Bramstedt E. K. Dictatorship and Political Police. The Technique of Control by Fear. Routledge, Trench, Trubner and Co, 1945. P. 169.<br><br>8. Фененко А. В. Информационный тоталитаризм. [Электронный ресурс]. URL: <a target=_blank href="https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/informatsionnyy-totalitarizm/">>>>></a> (дата обращения: 28.07.2022).
10	Такова аргументация современных исследователей (Д. Хельбинга⁹, Л. Даймонда¹⁰, Д. Пауэра¹¹, И. Аль-Амуди и Э. Лазеги¹², А. В. Фененко¹³ и др.), по мнению которых стремительный НТП информационной эпохи, особенно в сфере информационных, цифровых и сетевых технологий, создаёт материальные условия для генезиса неототалитарных систем, потенциальная тотальность которых угрожает свободному будущему как отдельного индивида, так и всего человечества. Согласно вышеперечисленным авторам, развертывающийся неототалитаризм значительно отличается от своей индустриальной версии: в частности, под влиянием современных технологий качественно изменяются актуальные механизмы контроля и подавления (трансформация, которую впервые концептуализировал Ж. Делёз в «Обществе контроля»)¹⁴. Для эффективной слежки за населением больше не требуются изощрённые методы тайной государственной полиции — юзеры добровольно загружают информацию о себе в соцсети, многочисленные мобильные приложения или веб-форумы, а массовый террор сменяется точечной блокировкой и отключением пользователей от экономических, социальных и культурных сетей. Большому брату сегодня нужны большие данные, видеокамеры с автоматическим распознаванием лиц и алгоритмы искусственного интеллекта — высокотехнологичные средства тотального господства. Как отмечают И. Аль-Амуди и Э. Лазеги, осознанный отказ от масштабных репрессий делает неототалитарные системы менее кровавыми, а поэтому более эффективными и стабильными по сравнению с тоталитарными режимами первой половины XX века¹⁵. 9. Helbing D. Digital Fascism Rising? // Towards Digital Enlightenment. Essays on the Dark and Light Sides of the Digital Revolution. 2018. Springer. P. 99‒102. 10. Diamond L. The road to digital unfreedom: the threat of postmodern totalitarianism // Journal of Democracy. 2019. № 30. P. 20‒24. 11. Power D. “Big Brother” can watch us // Journal of Decision Systems. 2016. Vol. 25. № S1. P. 578–588. 12. Al-Amoudi, I. Lazega, E. Post-Human Institutions and Organizations. Confronting the Matrix (1st ed.). Routledge, 2021. 176 p. 13. Фененко А.В. Информационный тоталитаризм. [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 28.07.2022). 14. Делёз Ж. Переговоры. СПб.: Наука, 2004. 235 c. 15. Al-Amoudi, I. Lazega, E. Post-Human Institutions and Organizations. Confronting the Matrix (1st ed.). Routledge, 2021. P. 9.	<p>Такова аргументация современных исследователей (Д. Хельбинга<sup>9</sup>, Л. Даймонда<sup>10</sup>, Д. Пауэра<sup>11</sup>, И. Аль-Амуди и Э. Лазеги<sup>12</sup>, А. В. Фененко<sup>13</sup> и др.), по мнению которых стремительный НТП информационной эпохи, особенно в сфере информационных, цифровых и сетевых технологий, создаёт материальные условия для генезиса неототалитарных систем, потенциальная тотальность которых угрожает свободному будущему как отдельного индивида, так и всего человечества. Согласно вышеперечисленным авторам, развертывающийся неототалитаризм значительно отличается от своей индустриальной версии: в частности, под влиянием современных технологий качественно изменяются актуальные механизмы контроля и подавления (трансформация, которую впервые концептуализировал Ж. Делёз в «Обществе контроля»)<sup>14</sup>. Для эффективной слежки за населением больше не требуются изощрённые методы тайной государственной полиции — юзеры добровольно загружают информацию о себе в соцсети, многочисленные мобильные приложения или веб-форумы, а массовый террор сменяется точечной блокировкой и отключением пользователей от экономических, социальных и культурных сетей. Большому брату сегодня нужны большие данные, видеокамеры с автоматическим распознаванием лиц и алгоритмы искусственного интеллекта — высокотехнологичные средства тотального господства. Как отмечают И. Аль-Амуди и Э. Лазеги, осознанный отказ от масштабных репрессий делает неототалитарные системы менее кровавыми, а поэтому более эффективными и стабильными по сравнению с тоталитарными режимами первой половины XX века<sup>15</sup>.</p> <p>Такова аргументация современных исследователей (Д. Хельбинга<sup>9</sup>, Л. Даймонда<sup>10</sup>, Д. Пауэра<sup>11</sup>, И. Аль-Амуди и Э. Лазеги<sup>12</sup>, А. В. Фененко<sup>13</sup> и др.), по мнению которых стремительный НТП информационной эпохи, особенно в сфере информационных, цифровых и сетевых технологий, создаёт материальные условия для генезиса неототалитарных систем, потенциальная тотальность которых угрожает свободному будущему как отдельного индивида, так и всего человечества. Согласно вышеперечисленным авторам, развертывающийся неототалитаризм значительно отличается от своей индустриальной версии: в частности, под влиянием современных технологий качественно изменяются актуальные механизмы контроля и подавления (трансформация, которую впервые концептуализировал Ж. Делёз в «Обществе контроля»)<sup>14</sup>. Для эффективной слежки за населением больше не требуются изощрённые методы тайной государственной полиции — юзеры добровольно загружают информацию о себе в соцсети, многочисленные мобильные приложения или веб-форумы, а массовый террор сменяется точечной блокировкой и отключением пользователей от экономических, социальных и культурных сетей. Большому брату сегодня нужны большие данные, видеокамеры с автоматическим распознаванием лиц и алгоритмы искусственного интеллекта — высокотехнологичные средства тотального господства. Как отмечают И. Аль-Амуди и Э. Лазеги, осознанный отказ от масштабных репрессий делает неототалитарные системы менее кровавыми, а поэтому более эффективными и стабильными по сравнению с тоталитарными режимами первой половины XX века<sup>15</sup>.</p>
	9. Helbing D. Digital Fascism Rising? // Towards Digital Enlightenment. Essays on the Dark and Light Sides of the Digital Revolution. 2018. Springer. P. 99‒102.<br /><br />10. Diamond L. The road to digital unfreedom: the threat of postmodern totalitarianism // Journal of Democracy. 2019. № 30. P. 20‒24.<br /><br />11. Power D. “Big Brother” can watch us // Journal of Decision Systems. 2016. Vol. 25. № S1. P. 578–588.<br /><br />12. Al-Amoudi, I. Lazega, E. Post-Human Institutions and Organizations. Confronting the Matrix (1st ed.). Routledge, 2021. 176 p.<br /><br />13.  Фененко А.В. Информационный тоталитаризм. [Электронный ресурс]. URL: <a href="https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/informatsionnyy-totalitarizm/" target="_blank">>>>></a> (дата обращения: 28.07.2022).<br /><br />14. Делёз Ж. Переговоры. СПб.: Наука, 2004. 235 c. <br /><br />15. Al-Amoudi, I. Lazega, E. Post-Human Institutions and Organizations. Confronting the Matrix (1st ed.). Routledge, 2021. P. 9.
11	Итак, согласно создателям технологических интерпретаций неототалитаризма, именно современные технологии открывает цифровую дорогу к тотальной реализации неототалитарных проектов.	Итак, согласно создателям технологических интерпретаций неототалитаризма, именно современные технологии открывает цифровую дорогу к тотальной реализации неототалитарных проектов. Итак, согласно создателям технологических интерпретаций неототалитаризма, именно современные технологии открывает цифровую дорогу к тотальной реализации неототалитарных проектов.

12	Экономические интерпретации неототалитаризма	<strong>Экономические интерпретации </strong><strong>неототалитаризма</strong> <strong>Экономические интерпретации </strong><strong>неототалитаризма</strong>

13	Однако информационное общество остается капиталистическим. И «лёгкий» капитализм XXI века значительно отличается от своей «тяжёлой» версии, апостолом которой выступил Г. Форд с его огромными заводами и технологией массового производства однотипных товаров¹⁶. Главный ресурс цифрового капитализма — информация, основное средство производства — компьютеризированные фабрики, а ключевой продукт — прогностические модели поведения индивидов, которые впоследствии продаются на закрытых рынках частным или государственным клиентам. Ш. Зубофф концептуализирует современную форму рыночной экономики в качестве «надзорного капитализма», определяя тотальный контроль как главный механизм его функционирования (по мнению автора данной статьи, русскоязычный вариант перевода surveillance capitalism как «надзорного капитализма» не совсем адекватен, учитывая устойчивую связь концепта «надзора» с эпохой модерна)¹⁷. 16. Бауман З. Текучая современность. СПб.: Питер, 2008. C. 66. 17. Зубофф Ш. Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти. М.: Издательство Института Гайдара, 2022. C. 11.	Однако информационное общество остается капиталистическим. И «лёгкий» капитализм XXI века значительно отличается от своей «тяжёлой» версии, апостолом которой выступил Г. Форд с его огромными заводами и технологией массового производства однотипных товаров<sup>16</sup>. Главный ресурс цифрового капитализма — информация, основное средство производства — компьютеризированные фабрики, а ключевой продукт — прогностические модели поведения индивидов, которые впоследствии продаются на закрытых рынках частным или государственным клиентам. Ш. Зубофф концептуализирует современную форму рыночной экономики в качестве «надзорного капитализма», определяя тотальный контроль как главный механизм его функционирования (по мнению автора данной статьи, русскоязычный вариант перевода surveillance capitalism как «надзорного капитализма» не совсем адекватен, учитывая устойчивую связь концепта «надзора» с эпохой модерна)<sup>17</sup>. Однако информационное общество остается капиталистическим. И «лёгкий» капитализм XXI века значительно отличается от своей «тяжёлой» версии, апостолом которой выступил Г. Форд с его огромными заводами и технологией массового производства однотипных товаров<sup>16</sup>. Главный ресурс цифрового капитализма — информация, основное средство производства — компьютеризированные фабрики, а ключевой продукт — прогностические модели поведения индивидов, которые впоследствии продаются на закрытых рынках частным или государственным клиентам. Ш. Зубофф концептуализирует современную форму рыночной экономики в качестве «надзорного капитализма», определяя тотальный контроль как главный механизм его функционирования (по мнению автора данной статьи, русскоязычный вариант перевода surveillance capitalism как «надзорного капитализма» не совсем адекватен, учитывая устойчивую связь концепта «надзора» с эпохой модерна)<sup>17</sup>.
	16. Бауман З. Текучая современность. СПб.: Питер, 2008. C. 66.<br><br>17. Зубофф Ш. Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти. М.: Издательство Института Гайдара, 2022. C. 11.
14	Авторы экономических интерпретаций неототалитаризма (В. Хэндрикс¹⁸, К. Фредерик¹⁹, О. Н. Четверикова²⁰, В. П. Пугачёв²¹ и др.) указывают на ключевую роль цифрового капитализма в генезисе неототалитарных систем. Разработка, внедрение и использование новейших технологий позволяет таким IT-корпорациями как Apple, Amazon, Alphabet (Google), Microsoft, Meta (признана экстремистской организацией и запрещена в России) и Alibaba, Tencent, Didi, Baidu, Jingdong Mall контролировать не только локальные информационные потоки в США и КНР, но и распространять механизмы контроля, прогнозирования и управления на большую часть человечества. В результате агрессивной корпоративной экспансии, которая преподносится в качестве неизбежного спутника информационной эпохи, цифровой колонизации подверглись наиболее приватные области жизненного мира. Постепенно устраняется автономность и спонтанность человеческой деятельности — главные препятствия на пути тотальной реализации всех тоталитарных проектов²². В свою очередь, небывалая экономическая и технологическая мощь транснациональных корпораций с одной стороны, а также упадок национальных государств с другой, способствуют успешной конвертации финансовых капиталов в политические, вследствие чего на вершине власти всё чаще оказываются представители новой технико-экономической элиты — важное условие формирования тоталитарных систем, на которое ещё в середине прошлого столетия обратил внимание Б. П. Вышеславцев²³. 18. Hendricks V., Vestergaard M. Reality Lost. Markets of Attention, Misinformation and Manipulation. Spinger Open, 2019. 144 p. 19. Frederick K. Combating Big Tech’s Totalitarianism: A Road Map. Heritage Foundation Launches Center for Technology Policy. №. 3678, 2022. 36 p. 20. Четверикова О. Н. Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России. М.: Книжный Мир, 2019. 320 c. 21. Пугачев В. П. Глобалистский тоталитаризм: Социальные мутации цифрового капитализма: формирование человека и манипулятивные технологии управления. М.: ЛЕНАНД, 2022. 232 c. 22. Hendricks V., Vestergaard M. Reality Lost. Markets of Attention, Misinformation and Manipulation. Spinger Open, 2019. P. 135. 23. Вышеславцев Б. П. Кризис индустриальной культуры. N.Y.: Chalidze publications, 1982. C. 275.	Авторы экономических интерпретаций неототалитаризма (В. Хэндрикс<sup>18</sup>, К. Фредерик<sup>19</sup>, О. Н. Четверикова<sup>20</sup>, В. П. Пугачёв<sup>21</sup> и др.) указывают на ключевую роль цифрового капитализма в генезисе неототалитарных систем. Разработка, внедрение и использование новейших технологий позволяет таким IT-корпорациями как Apple, Amazon, Alphabet (Google), Microsoft, Meta (признана экстремистской организацией и запрещена в России) и Alibaba, Tencent, Didi, Baidu, Jingdong Mall контролировать не только локальные информационные потоки в США и КНР, но и распространять механизмы контроля, прогнозирования и управления на большую часть человечества. В результате агрессивной корпоративной экспансии, которая преподносится в качестве неизбежного спутника информационной эпохи, цифровой колонизации подверглись наиболее приватные области жизненного мира. Постепенно устраняется автономность и спонтанность человеческой деятельности — главные препятствия на пути тотальной реализации всех тоталитарных проектов<sup>22</sup>. В свою очередь, небывалая экономическая и технологическая мощь транснациональных корпораций с одной стороны, а также упадок национальных государств с другой, способствуют успешной конвертации финансовых капиталов в политические, вследствие чего на вершине власти всё чаще оказываются представители новой технико-экономической элиты — важное условие формирования тоталитарных систем, на которое ещё в середине прошлого столетия обратил внимание Б. П. Вышеславцев<sup>23</sup>. Авторы экономических интерпретаций неототалитаризма (В. Хэндрикс<sup>18</sup>, К. Фредерик<sup>19</sup>, О. Н. Четверикова<sup>20</sup>, В. П. Пугачёв<sup>21</sup> и др.) указывают на ключевую роль цифрового капитализма в генезисе неототалитарных систем. Разработка, внедрение и использование новейших технологий позволяет таким IT-корпорациями как Apple, Amazon, Alphabet (Google), Microsoft, Meta (признана экстремистской организацией и запрещена в России) и Alibaba, Tencent, Didi, Baidu, Jingdong Mall контролировать не только локальные информационные потоки в США и КНР, но и распространять механизмы контроля, прогнозирования и управления на большую часть человечества. В результате агрессивной корпоративной экспансии, которая преподносится в качестве неизбежного спутника информационной эпохи, цифровой колонизации подверглись наиболее приватные области жизненного мира. Постепенно устраняется автономность и спонтанность человеческой деятельности — главные препятствия на пути тотальной реализации всех тоталитарных проектов<sup>22</sup>. В свою очередь, небывалая экономическая и технологическая мощь транснациональных корпораций с одной стороны, а также упадок национальных государств с другой, способствуют успешной конвертации финансовых капиталов в политические, вследствие чего на вершине власти всё чаще оказываются представители новой технико-экономической элиты — важное условие формирования тоталитарных систем, на которое ещё в середине прошлого столетия обратил внимание Б. П. Вышеславцев<sup>23</sup>.
	18. Hendricks V., Vestergaard M. Reality Lost. Markets of Attention, Misinformation and Manipulation. Spinger Open, 2019. 144 p.<br><br>19. Frederick K. Combating Big Tech’s Totalitarianism: A Road Map. Heritage Foundation Launches Center for Technology Policy. №. 3678, 2022. 36 p.<br><br>20. Четверикова О. Н. Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России. М.: Книжный Мир, 2019. 320 c. <br><br>21. Пугачев В. П. Глобалистский тоталитаризм: Социальные мутации цифрового капитализма: формирование человека и манипулятивные технологии управления. М.: ЛЕНАНД, 2022. 232 c. <br><br>22. Hendricks V., Vestergaard M. Reality Lost. Markets of Attention, Misinformation and Manipulation. Spinger Open, 2019. P. 135.<br><br>23. Вышеславцев Б. П. Кризис индустриальной культуры. N.Y.: Chalidze publications, 1982. C. 275.
15	Таким образом, создатели современных экономических интерпретаций рассматривают разворачивающий неототалитаризм как злокачественную мутацию современного цифрового капитализма, угрожающую существованию информационной цивилизации.	Таким образом, создатели современных экономических интерпретаций рассматривают разворачивающий неототалитаризм как злокачественную мутацию современного цифрового капитализма, угрожающую существованию информационной цивилизации. Таким образом, создатели современных экономических интерпретаций рассматривают разворачивающий неототалитаризм как злокачественную мутацию современного цифрового капитализма, угрожающую существованию информационной цивилизации.

16	Идеологические интерпретации неототалитаризма	<strong>Идеологические интерпретации </strong><strong>неототалитаризма</strong> <strong>Идеологические интерпретации </strong><strong>неототалитаризма</strong>

17	Несмотря на идеологический «конец истории», провозглашённый Ф. Фукуямой вскоре после распада социалистического лагеря, борьба за мировую гегемонию неолиберализма продолжилась на обломках СССР: распространение радикального индивидуализма, рыночной модели хозяйствования и западной демократии должны были заполнить идеологический вакуум постсоветского пространства²⁴. Наступление информационной эпохи, с её революционным НТП и взрывным ростом влияния транснациональных IT-корпораций, радикальным образом изменило как стратегию достижения поставленных целей, так их содержание: сложились материально-технические условия для глобальной реализации неолиберального проекта. Однако сохранил ли этот проект свой демократический импульс в XXI веке? Или же он был поглощён тотальностью развёртывающегося неототалитаризма? 24. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134.	Несмотря на идеологический «конец истории», провозглашённый Ф. Фукуямой вскоре после распада социалистического лагеря, борьба за мировую гегемонию неолиберализма продолжилась на обломках СССР: распространение радикального индивидуализма, рыночной модели хозяйствования и западной демократии должны были заполнить идеологический вакуум постсоветского пространства<sup>24</sup>. Наступление информационной эпохи, с её революционным НТП и взрывным ростом влияния транснациональных IT-корпораций, радикальным образом изменило как стратегию достижения поставленных целей, так их содержание: сложились материально-технические условия для глобальной реализации неолиберального проекта. Однако сохранил ли этот проект свой демократический импульс в XXI веке? Или же он был поглощён тотальностью развёртывающегося неототалитаризма? Несмотря на идеологический «конец истории», провозглашённый Ф. Фукуямой вскоре после распада социалистического лагеря, борьба за мировую гегемонию неолиберализма продолжилась на обломках СССР: распространение радикального индивидуализма, рыночной модели хозяйствования и западной демократии должны были заполнить идеологический вакуум постсоветского пространства<sup>24</sup>. Наступление информационной эпохи, с её революционным НТП и взрывным ростом влияния транснациональных IT-корпораций, радикальным образом изменило как стратегию достижения поставленных целей, так их содержание: сложились материально-технические условия для глобальной реализации неолиберального проекта. Однако сохранил ли этот проект свой демократический импульс в XXI веке? Или же он был поглощён тотальностью развёртывающегося неототалитаризма?
	24. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134.
18	Г. Жиру²⁵, Ш. Волин²⁶, З. Видоевич²⁷, Э. Траверсо²⁸ и другие авторы дают положительный ответ на вопрос о неототалитарной судьбе современного неолиберализма. По мнению З. Видоевича, либеральные идеалы обрели форму общеобязательных догматов, исключительность которых якобы подтверждается беспрецедентным экономическим и технологическим могуществом стран Запада: 25. Giroux H. Totalitarian Paranoia in the Post-Orwellian Surveillance State // Cultural Studies. 2005. Vol. 29. Issue 5. P. 108–140. 26. Хеджес К. Шелдон Волин и перевернутый тоталитаризм // Социологические исследования. 2021. № 6. С. 147–153. 27. Видоевич З. Либеральный тоталитаризм // Социологические исследования. 2007. № 12. C. 39‒49. 28. Lalaki D. Traverso E: Neoliberalism is the totalitarianism of our times. City University of New York (CUNY). 2018. [Электронный ресурс]. URL: https://marginalia.gr/arthro/enzo-traverso-neoliberalism-totalitarianism-times/ (дата обращения: 29.07.2022).	Г. Жиру<sup>25</sup>, Ш. Волин<sup>26</sup>, З. Видоевич<sup>27</sup>, Э. Траверсо<sup>28</sup> и другие авторы дают положительный ответ на вопрос о неототалитарной судьбе современного неолиберализма. По мнению З. Видоевича, либеральные идеалы обрели форму общеобязательных догматов, исключительность которых якобы подтверждается беспрецедентным экономическим и технологическим могуществом стран Запада: Г. Жиру<sup>25</sup>, Ш. Волин<sup>26</sup>, З. Видоевич<sup>27</sup>, Э. Траверсо<sup>28</sup> и другие авторы дают положительный ответ на вопрос о неототалитарной судьбе современного неолиберализма. По мнению З. Видоевича, либеральные идеалы обрели форму общеобязательных догматов, исключительность которых якобы подтверждается беспрецедентным экономическим и технологическим могуществом стран Запада:
	25. Giroux H. Totalitarian Paranoia in the Post-Orwellian Surveillance State // Cultural Studies. 2005. Vol. 29. Issue 5. P. 108–140.<br><br>26. Хеджес К. Шелдон Волин и перевернутый тоталитаризм // Социологические исследования. 2021. № 6. С. 147–153.<br><br>27. Видоевич З. Либеральный тоталитаризм // Социологические исследования. 2007. № 12. C. 39‒49. <br><br>28. Lalaki D. Traverso E: Neoliberalism is the totalitarianism of our times. City University of New York (CUNY). 2018. [Электронный ресурс]. URL: <a target=_blank href = "https://marginalia.gr/arthro/enzo-traverso-neoliberalism-totalitarianism-times/">https://marginalia.gr/arthro/enzo-traverso-neoliberalism-totalitarianism-times/</a> (дата обращения: 29.07.2022).
19	«„Миссионерство” неолиберализма, уверенность его идеологов, что они призваны всеми средствами создавать мир по меркам своих интересов и ценностей, главная характеристика нового тоталитаризма»²⁹. 29. Видоевич З. Либеральный тоталитаризм // Социологические исследования. 2007. № 12. C. 42.	«<em>„</em><em>Миссионерство</em><em>”</em><em> неолиберализма, уверенность его идеологов, что они призваны всеми средствами </em><em>создавать</em><em> мир по меркам своих интересов и ценностей, главная характеристика нового тоталитаризма</em>»<sup>29</sup>. «<em>„</em><em>Миссионерство</em><em>”</em><em> неолиберализма, уверенность его идеологов, что они призваны всеми средствами </em><em>создавать</em><em> мир по меркам своих интересов и ценностей, главная характеристика нового тоталитаризма</em>»<sup>29</sup>.
	29. Видоевич З. Либеральный тоталитаризм // Социологические исследования. 2007. № 12. C. 42.
20	Формальное сохранение демократических институтов и процедур при стремлении современных неолиберальных элит к тотальному господству во всём мире лишь маскируют реальный status quo, который Ш. Волин охарактеризовал в качестве «инвертированного» или «перевёрнутого» тоталитаризма³⁰. За террористическими атаками 11 сентября 2001 года последовали инициированные западными государствами масштабные атаки на приватные сферы жизни граждан, сопровождающиеся неформальным объявлением чрезвычайного положения, которое приобретает новые формы в условиях пандемии Covid-19³¹. Подобно создателям экономических трактовок неототалитаризма, авторы идеологических интерпретаций указывают на ключевую роль транснациональных корпораций, которые обеспечивают государство высокотехнологичными инструментами контроля, манипулирования и цензуры (блокировка аккаунтов Д. Трампа и сторонников республиканской партии наглядно демонстрирует ангажированность крупнейших IT-компаний). Как и 80 лет назад, общественность впервые узнаёт о скрытых методах реализации тоталитарных проектов от немногочисленных свидетелей, которые сегодня снимают занавес неведения с современный версии неолиберализма (Дж. Ассанж, Э. Сноуден, К. Уайли и др.). 30. Хеджес К. Шелдон Волин и перевернутый тоталитаризм // Социологические исследования. 2021. № 6. С. 148. 31. Агамбен Д. Изобретение пандемии. [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 28.07.2022).	<p>Формальное сохранение демократических институтов и процедур при стремлении современных неолиберальных элит к тотальному господству во всём мире лишь маскируют реальный status quo, который Ш. Волин охарактеризовал в качестве «инвертированного» или «перевёрнутого» тоталитаризма<sup>30</sup>. За террористическими атаками 11 сентября 2001 года последовали инициированные западными государствами масштабные атаки на приватные сферы жизни граждан, сопровождающиеся неформальным объявлением чрезвычайного положения, которое приобретает новые формы в условиях пандемии Covid-19<sup>31</sup>. Подобно создателям экономических трактовок неототалитаризма, авторы идеологических интерпретаций указывают на ключевую роль транснациональных корпораций, которые обеспечивают государство высокотехнологичными инструментами контроля, манипулирования и цензуры (блокировка аккаунтов Д. Трампа и сторонников республиканской партии наглядно демонстрирует ангажированность крупнейших IT-компаний). Как и 80 лет назад, общественность впервые узнаёт о скрытых методах реализации тоталитарных проектов от немногочисленных свидетелей, которые сегодня снимают занавес неведения с современный версии неолиберализма (Дж. Ассанж, Э. Сноуден, К. Уайли и др.).</p> <p>Формальное сохранение демократических институтов и процедур при стремлении современных неолиберальных элит к тотальному господству во всём мире лишь маскируют реальный status quo, который Ш. Волин охарактеризовал в качестве «инвертированного» или «перевёрнутого» тоталитаризма<sup>30</sup>. За террористическими атаками 11 сентября 2001 года последовали инициированные западными государствами масштабные атаки на приватные сферы жизни граждан, сопровождающиеся неформальным объявлением чрезвычайного положения, которое приобретает новые формы в условиях пандемии Covid-19<sup>31</sup>. Подобно создателям экономических трактовок неототалитаризма, авторы идеологических интерпретаций указывают на ключевую роль транснациональных корпораций, которые обеспечивают государство высокотехнологичными инструментами контроля, манипулирования и цензуры (блокировка аккаунтов Д. Трампа и сторонников республиканской партии наглядно демонстрирует ангажированность крупнейших IT-компаний). Как и 80 лет назад, общественность впервые узнаёт о скрытых методах реализации тоталитарных проектов от немногочисленных свидетелей, которые сегодня снимают занавес неведения с современный версии неолиберализма (Дж. Ассанж, Э. Сноуден, К. Уайли и др.).</p>
	30. Хеджес К. Шелдон Волин и перевернутый тоталитаризм // Социологические исследования. 2021. № 6. С. 148.<br /><br />31.  Агамбен Д. Изобретение пандемии. [Электронный ресурс]. URL:  <a href="https://centerforpoliticsanalysis.ru/position/read/id/izobretenie-epidemii" target="_blank">>>>></a> (дата обращения: 28.07.2022).
21	В то же время не только неолиберальные идеологи поддались искушению тотальности: по мнению Сяо Цяна, коммунистическая партия Китая, используя новейшие технологии и подконтрольные корпорации, продолжает курс на достижение тотального господства как в Поднебесной, так и за её пределами³². Один из инструментов его достижения — продолжающиеся масштабные социетальные эксперименты: к примеру, попытки внедрения системы социального кредитования, главная цель которой, согласно заявлениям партийных представителей, повышение солидарности и честности среди населения Китая³³. Однако в реальности механизмы, интегрированные в систему социального кредитования, могут использоваться для подавления граждан, чья точка зрения расходится с позицией официальных властей³⁴. В свою очередь, идеологическая благонадёжность членов партии будет контролироваться с помощью искусственного интеллекта³⁵. Тоталитарная социальная инженерия, о которой предупреждал К. Поппер, оказывается одним из ключевых методов реализации неототалитарных проектов в XXI веке³⁶. Таким образом, авторы идеологических интерпретаций указывают на неототалитарное перерождение неолиберальных демократий и современных авторитарных режимов, которые в условиях информационной эпохи претендуют не только на локальное, но и на глобальное безальтернативное господство. 32. Qiang X. The Road to Digital Unfreedom: President Xi’s Surveillance State // Journal of Democracy. 2019. Vol. 30. № 1. P. 64. 33. Wong K. L., Dobson A. S. We’re just data: Exploring China’s social credit system in relation to digital platform ratings cultures in Westernised democracies // Global Media and China. 2019. Vol. 4. Issue 2. P. 221. 34. Hoffman S. Policy Brief: Social credit: Technology-enhanced authoritarian control with global consequences. Australian Strategic Policy Institute. Report № 6, 2018. [Электронный ресурс]. URL: https://www.aspi.org.au/report/social-credit (дата обращения: 28.07.2022). 35. В Китае рассказали о применении ИИ-технологий для проверки лояльности КПК. [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 28.07.2022). 36. Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. 1992. № 10. C. 31.	В то же время не только неолиберальные идеологи поддались искушению тотальности: по мнению Сяо Цяна, коммунистическая партия Китая, используя новейшие технологии и подконтрольные корпорации, продолжает курс на достижение тотального господства как в Поднебесной, так и за её пределами<sup>32</sup>. Один из инструментов его достижения — продолжающиеся масштабные социетальные эксперименты: к примеру, попытки внедрения системы социального кредитования, главная цель которой, согласно заявлениям партийных представителей, повышение солидарности и честности среди населения Китая<sup>33</sup>. Однако в реальности механизмы, интегрированные в систему социального кредитования, могут использоваться для подавления граждан, чья точка зрения расходится с позицией официальных властей<sup>34</sup>. В свою очередь, идеологическая благонадёжность членов партии будет контролироваться с помощью искусственного интеллекта<sup>35</sup>. Тоталитарная социальная инженерия, о которой предупреждал К. Поппер, оказывается одним из ключевых методов реализации неототалитарных проектов в XXI веке<sup>36</sup>. Таким образом, авторы идеологических интерпретаций указывают на неототалитарное перерождение неолиберальных демократий и современных авторитарных режимов, которые в условиях информационной эпохи претендуют не только на локальное, но и на глобальное безальтернативное господство. В то же время не только неолиберальные идеологи поддались искушению тотальности: по мнению Сяо Цяна, коммунистическая партия Китая, используя новейшие технологии и подконтрольные корпорации, продолжает курс на достижение тотального господства как в Поднебесной, так и за её пределами<sup>32</sup>. Один из инструментов его достижения — продолжающиеся масштабные социетальные эксперименты: к примеру, попытки внедрения системы социального кредитования, главная цель которой, согласно заявлениям партийных представителей, повышение солидарности и честности среди населения Китая<sup>33</sup>. Однако в реальности механизмы, интегрированные в систему социального кредитования, могут использоваться для подавления граждан, чья точка зрения расходится с позицией официальных властей<sup>34</sup>. В свою очередь, идеологическая благонадёжность членов партии будет контролироваться с помощью искусственного интеллекта<sup>35</sup>. Тоталитарная социальная инженерия, о которой предупреждал К. Поппер, оказывается одним из ключевых методов реализации неототалитарных проектов в XXI веке<sup>36</sup>. Таким образом, авторы идеологических интерпретаций указывают на неототалитарное перерождение неолиберальных демократий и современных авторитарных режимов, которые в условиях информационной эпохи претендуют не только на локальное, но и на глобальное безальтернативное господство.
	32. <a target=_blank href = "https://muse.jhu.edu/search?action=search&&query=author:%22Xiao%20Qiang%22">Qiang</a> X. <a target=_blank href = "https://www.journalofdemocracy.org/articles/the-road-to-digital-unfreedom-president-xis-surveillance-state/">The Road to Digital Unfreedom: President Xi’s Surveillance State</a> // Journal of Democracy. 2019. Vol. 30. № 1. P. 64.<br><br>33. Wong K. L., Dobson A. S. We’re just data: Exploring China’s social credit system in relation to digital platform ratings cultures in Westernised democracies // Global Media and China. 2019. Vol. 4. Issue 2. P. 221.<br><br>34. Hoffman S. Policy Brief: Social credit: Technology-enhanced authoritarian control with global consequences. Australian Strategic Policy Institute. Report № 6, 2018. [Электронный ресурс]. URL: <a target=_blank href = "https://www.aspi.org.au/report/social-credit">https://www.aspi.org.au/report/social-credit</a> (дата обращения: 28.07.2022).<br><br>35. В Китае рассказали о применении ИИ-технологий для проверки лояльности КПК. [Электронный ресурс]. URL: <a target=_blank href="https://lenta.ru/news/2022/07/04/china_ii/">>>>></a> (дата обращения: 28.07.2022).<br><br>36. Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. 1992. № 10. C. 31.
22	Концептуально-методологическая противоречивость современных интерпретаций неототалитаризма	<strong>Концептуально-методологическая противоречивость современных интерпретаций </strong><strong>неототалитаризма</strong> <strong>Концептуально-методологическая противоречивость современных интерпретаций </strong><strong>неототалитаризма</strong>

23	Анализ современных интерпретаций неототалитаризма позволяет выделить несколько общих для рассмотренных трактовок положений:	Анализ современных интерпретаций неототалитаризма позволяет выделить несколько общих для рассмотренных трактовок положений: Анализ современных интерпретаций неототалитаризма позволяет выделить несколько общих для рассмотренных трактовок положений:

24	‒ ключевая роль современных технологий в процессе становления неототалитарных систем; ‒ уход от физического насилия и использование высокотехнологичных систем контроля, управления и подавления, ориентированных на манипуляцию сознанием индивидов; ‒ тоталитарный потенциал современной версии капиталистической экономики и, как следствие, важнейшая роль транснациональных корпораций в формировании неототалитаризма; ‒ слияние новых технолого-экономических элит и традиционных властных группировок; ‒ формальное сохранение демократических институтов при неототалитарной трансформации неолиберализма; ‒ глобальных характер формирующихся неототалитарных систем.	<p>‒ ключевая роль современных технологий в процессе становления неототалитарных систем;</p> <p>‒ уход от физического насилия и использование высокотехнологичных систем контроля, управления и подавления, ориентированных на манипуляцию сознанием индивидов;</p> <p>‒ тоталитарный потенциал современной версии капиталистической экономики и, как следствие, важнейшая роль транснациональных корпораций в формировании неототалитаризма;</p> <p>‒ слияние новых технолого-экономических элит и традиционных властных группировок;</p> <p>‒ формальное сохранение демократических институтов при неототалитарной трансформации неолиберализма;</p> <p>‒ глобальных характер формирующихся неототалитарных систем.</p> <p>‒ ключевая роль современных технологий в процессе становления неототалитарных систем;</p> <p>‒ уход от физического насилия и использование высокотехнологичных систем контроля, управления и подавления, ориентированных на манипуляцию сознанием индивидов;</p> <p>‒ тоталитарный потенциал современной версии капиталистической экономики и, как следствие, важнейшая роль транснациональных корпораций в формировании неототалитаризма;</p> <p>‒ слияние новых технолого-экономических элит и традиционных властных группировок;</p> <p>‒ формальное сохранение демократических институтов при неототалитарной трансформации неолиберализма;</p> <p>‒ глобальных характер формирующихся неототалитарных систем.</p>

25	Обращает на себя внимание отсутствие масштабных теорий неототалитаризма, в рамках которых была бы осуществлена единая концептуализация перечисленных признаков. Эта объясняется, главным образом, актуальной общественно-исторической ситуацией: продолжается процесс формирования неототалитарных институтов и механизмов (так, комплексные концепции индустриального тоталитаризма были созданы только после Второй мировой войны, — периода максимальной реализации тоталитарных проектов в XX веке). В качестве одной из первых попыток комплексного анализа разворачивающегося неототалитаризма можно упомянуть интерпретацию В. Хэндрикса и М. Вестергаарда, в которой авторы пытаются кратко рассмотреть различные стороны этого общественно-исторического феномена³⁷. Таким образом, отсутствие масштабных теорий неототалитаризма на данном историческом этапе — нормальное явление, учитывая опыт исследования тоталитарных режимов в прошлом столетии. 37. Hendricks V., Vestergaard M. Reality Lost. Markets of Attention, Misinformation and Manipulation. Spinger Open, 2019. 144 p.	Обращает на себя внимание отсутствие масштабных теорий неототалитаризма, в рамках которых была бы осуществлена единая концептуализация перечисленных признаков. Эта объясняется, главным образом, актуальной общественно-исторической ситуацией: продолжается процесс формирования неототалитарных институтов и механизмов (так, комплексные концепции индустриального тоталитаризма были созданы только после Второй мировой войны, — периода максимальной реализации тоталитарных проектов в XX веке). В качестве одной из первых попыток комплексного анализа разворачивающегося неототалитаризма можно упомянуть интерпретацию В. Хэндрикса и М. Вестергаарда, в которой авторы пытаются кратко рассмотреть различные стороны этого общественно-исторического феномена<sup>37</sup>. Таким образом, отсутствие масштабных теорий неототалитаризма на данном историческом этапе — нормальное явление, учитывая опыт исследования тоталитарных режимов в прошлом столетии. Обращает на себя внимание отсутствие масштабных теорий неототалитаризма, в рамках которых была бы осуществлена единая концептуализация перечисленных признаков. Эта объясняется, главным образом, актуальной общественно-исторической ситуацией: продолжается процесс формирования неототалитарных институтов и механизмов (так, комплексные концепции индустриального тоталитаризма были созданы только после Второй мировой войны, — периода максимальной реализации тоталитарных проектов в XX веке). В качестве одной из первых попыток комплексного анализа разворачивающегося неототалитаризма можно упомянуть интерпретацию В. Хэндрикса и М. Вестергаарда, в которой авторы пытаются кратко рассмотреть различные стороны этого общественно-исторического феномена<sup>37</sup>. Таким образом, отсутствие масштабных теорий неототалитаризма на данном историческом этапе — нормальное явление, учитывая опыт исследования тоталитарных режимов в прошлом столетии.
	37. Hendricks V., Vestergaard M. Reality Lost. Markets of Attention, Misinformation and Manipulation. Spinger Open, 2019. 144 p.
26	Более существенным представляется методологический вопрос: несмотря на заявления большинства авторов неототалитарных интерпретаций о необходимости пересмотра традиционных маркеров тоталитаризма, сформулированных Х. Арендт, З. Бжезинским и К. Фридрихом, in concreto они остаются в методологической парадигме классической теории тоталитаризма, утверждающей тоталитаризм в качестве репрессивной политической системы индустриального типа. Использование такого подхода при анализе современных общественно-политических процессов, даже в случае его количественного обновления, провоцирует возникновение противоречий на методологическом уровне: классическая теория тоталитаризма срабатывает на устойчивых, централизованных, формализованных структурах и институтах индустриальной эпохи, однако в условиях информационного общества, её теоретико-методологический аппарат перестаёт справляться с исследовательскими задачами³⁸. Более того, неизбежными представляются и концептуальные противоречия: как согласовать тезис о тоталитарном потенциале современной версии капитализма с мнением, например, Ф. Хайека о рыночной экономике как наиболее эффективной прививке против вируса тоталитаризма³⁹? 38. Прошкин А. С. Проблема тоталитаризма в информационном обществе: основания пересмотра классических подходов // Вестник БГУ. 2022. № 1. C. 49. 39. Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: Издательство АСТ, 2017. C. 208.	Более существенным представляется методологический вопрос: несмотря на заявления большинства авторов неототалитарных интерпретаций о необходимости пересмотра традиционных маркеров тоталитаризма, сформулированных Х. Арендт, З. Бжезинским и К. Фридрихом, in concreto они остаются в методологической парадигме классической теории тоталитаризма, утверждающей тоталитаризм в качестве репрессивной политической системы индустриального типа. Использование такого подхода при анализе современных общественно-политических процессов, даже в случае его количественного обновления, провоцирует возникновение противоречий на методологическом уровне: классическая теория тоталитаризма срабатывает на устойчивых, централизованных, формализованных структурах и институтах индустриальной эпохи, однако в условиях информационного общества, её теоретико-методологический аппарат перестаёт справляться с исследовательскими задачами<sup>38</sup>. Более того, неизбежными представляются и концептуальные противоречия: как согласовать тезис о тоталитарном потенциале современной версии капитализма с мнением, например, Ф. Хайека о рыночной экономике как наиболее эффективной прививке против вируса тоталитаризма<sup>39</sup>? Более существенным представляется методологический вопрос: несмотря на заявления большинства авторов неототалитарных интерпретаций о необходимости пересмотра традиционных маркеров тоталитаризма, сформулированных Х. Арендт, З. Бжезинским и К. Фридрихом, in concreto они остаются в методологической парадигме классической теории тоталитаризма, утверждающей тоталитаризм в качестве репрессивной политической системы индустриального типа. Использование такого подхода при анализе современных общественно-политических процессов, даже в случае его количественного обновления, провоцирует возникновение противоречий на методологическом уровне: классическая теория тоталитаризма срабатывает на устойчивых, централизованных, формализованных структурах и институтах индустриальной эпохи, однако в условиях информационного общества, её теоретико-методологический аппарат перестаёт справляться с исследовательскими задачами<sup>38</sup>. Более того, неизбежными представляются и концептуальные противоречия: как согласовать тезис о тоталитарном потенциале современной версии капитализма с мнением, например, Ф. Хайека о рыночной экономике как наиболее эффективной прививке против вируса тоталитаризма<sup>39</sup>?
	38. Прошкин А. С. Проблема тоталитаризма в информационном обществе: основания пересмотра классических подходов // Вестник БГУ. 2022. № 1. C. 49.<br><br>39. Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: Издательство АСТ, 2017. C. 208.
27	Таким образом, необходимо не только пересмотреть конкретные признаки тоталитаризма, но и осуществить качественную ревизию основной идеи, концептуально фундирующей классическую теорию тоталитаризма, — понимание тоталитаризма как социально-политического режима репрессивного типа. Это возможно сделать, к примеру, используя интерпретацию тоталитаризма, разработанную Г. Маркузе, который концептуализировал тоталитаризм не в качестве репрессивного политического режима, а, скорее, как состояние технологического и экономического господства, блокирующее любые альтернативные проекты в политической, социальной, культурной и экономических сферах общества⁴⁰. 40. Маркузе Г. Одномерный человек. М.: Relf-book, 1994. C. 27.	Таким образом, необходимо не только пересмотреть конкретные признаки тоталитаризма, но и осуществить качественную ревизию основной идеи, концептуально фундирующей классическую теорию тоталитаризма, — понимание тоталитаризма как социально-политического режима репрессивного типа. Это возможно сделать, к примеру, используя интерпретацию тоталитаризма, разработанную Г. Маркузе, который концептуализировал тоталитаризм не в качестве репрессивного политического режима, а, скорее, как состояние технологического и экономического господства, блокирующее любые альтернативные проекты в политической, социальной, культурной и экономических сферах общества<sup>40</sup>. Таким образом, необходимо не только пересмотреть конкретные признаки тоталитаризма, но и осуществить качественную ревизию основной идеи, концептуально фундирующей классическую теорию тоталитаризма, — понимание тоталитаризма как социально-политического режима репрессивного типа. Это возможно сделать, к примеру, используя интерпретацию тоталитаризма, разработанную Г. Маркузе, который концептуализировал тоталитаризм не в качестве репрессивного политического режима, а, скорее, как состояние технологического и экономического господства, блокирующее любые альтернативные проекты в политической, социальной, культурной и экономических сферах общества<sup>40</sup>.
	40. Маркузе Г. Одномерный человек. М.: Relf-book, 1994. C. 27.
28	Заключение	<strong>Заключение</strong> <strong>Заключение</strong>

29	Три типа консерваторов, по-разному отрицающих программу модерна, выделил в своей речи «Модерн — незавершённый проект» Ю. Хабермас: младоконсерваторов, староконсерваторов и неоконсерваторов⁴¹. Понимая условность своей классификации, Хабермас в то же время отмечал её потенциальную важность для понимания релевантного интеллектуального дискурса того времени: 41. Хабермас Ю. Политические работы. М.: Праксис, 2005. С. 29.	Три типа консерваторов, по-разному отрицающих программу модерна, выделил в своей речи «Модерн — незавершённый проект» Ю. Хабермас: младоконсерваторов, староконсерваторов и неоконсерваторов<sup>41</sup>. Понимая условность своей классификации, Хабермас в то же время отмечал её потенциальную важность для понимания релевантного интеллектуального дискурса того времени: Три типа консерваторов, по-разному отрицающих программу модерна, выделил в своей речи «Модерн — незавершённый проект» Ю. Хабермас: младоконсерваторов, староконсерваторов и неоконсерваторов<sup>41</sup>. Понимая условность своей классификации, Хабермас в то же время отмечал её потенциальную важность для понимания релевантного интеллектуального дискурса того времени:
	41. Хабермас Ю. Политические работы. М.: Праксис, 2005. С. 29.
30	«Как и вся типология, эта типология упрощает ситуацию, но, возможно, окажется небесполезной для анализа духовно-политических дискуссий»⁴². 42. Там же. С. 30.	«<em>Как и вся типология, эта типология упрощает ситуацию, но, возможно, окажется небесполезной для анализа духовно-политических дискуссий</em>»<sup>42</sup>. «<em>Как и вся типология, эта типология упрощает ситуацию, но, возможно, окажется небесполезной для анализа духовно-политических дискуссий</em>»<sup>42</sup>.
	42. Там же. С. 30.
31	Три типа неототалитарных интерпретаций было выявлено в ходе данной статьи: технологические, экономические и идеологические. Разделяя вышеприведенное мнение Хабермаса, автор данной статьи допускает, что классификация современных трактовок неототалитаризма, представленная в этой работе, будет полезна для понимания специфики современных totalitarianism studies, в рамках которых тоталитаризм интерпретируется как незавершённый проект, активно реализующийся в XXI веке.	Три типа неототалитарных интерпретаций было выявлено в ходе данной статьи: технологические, экономические и идеологические. Разделяя вышеприведенное мнение Хабермаса, автор данной статьи допускает, что классификация современных трактовок неототалитаризма, представленная в этой работе, будет полезна для понимания специфики современных totalitarianism studies, в рамках которых тоталитаризм интерпретируется как незавершённый проект, активно реализующийся в XXI веке. Три типа неототалитарных интерпретаций было выявлено в ходе данной статьи: технологические, экономические и идеологические. Разделяя вышеприведенное мнение Хабермаса, автор данной статьи допускает, что классификация современных трактовок неототалитаризма, представленная в этой работе, будет полезна для понимания специфики современных totalitarianism studies, в рамках которых тоталитаризм интерпретируется как незавершённый проект, активно реализующийся в XXI веке.

References

1. Agamben D. Izobretenie pandemii. [Elektronnyj resurs]. URL: https://centerforpoliticsanalysis.ru/position/read/id/izobretenie-epidemii (data obrashcheniya: 28.07.2022).

2. Arendt H. Istoki totalitarizma. M.: CentrKom, 1996. 672 s.

3. Bauman Z. Tekuchaya sovremennost'. SPb.: Piter, 2008. 240 s.

4. V Kitae rasskazali o primenenii II-tekhnologij dlya proverki loyal'nosti KPK. [Elektronnyj resurs]. URL: https://lenta.ru/news/2022/07/04/china_ii/ (data obrashcheniya: 28.07.2022).

5. Vidoevich Z. Liberal'nyj totalitarizm // Sociologicheskie issledovaniya. 2007. № 12. S. 39‒49.

6. Vysheslavcev B.P. Krizis industrial'noj kul'tury. N.Y.: Chalidze publications, 1982. 350 s.

7. Grishina N.YU., Boldyreva E.L., Dujsembina E.O. Vliyanie internet-tekhnologij na process prinyatiya resheniya kak novyj politicheskij trend (na primere kompanii «Kembridzh Analitika») // Nauchno-tekhnicheskie vedomosti Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo politekhnicheskogo universiteta. Gumanitarnye i obshchestvennye nauki. 2019. T. 10. № 1. S. 69‒80.

8. Delyoz ZH. Peregovory. SPb.: Nauka, 2004. 235 s.

9. Zuboff SH. Epoha nadzornogo kapitalizma. Bitva za chelovecheskoe budushchee na novyh rubezhah vlasti. M.: Izdatel'stvo Instituta Gajdara, 2022. 784 s.

10. Igrickij YU.P. Fridrih K., Bzhezinskij Zb. Totalitarnaya diktatura i avtokratiya. Referat // Totalitarizm: chto eto takoe? (Issledovaniya zarubezhnyh politologov). Sbornik statej, obzorov, referatov, perevodov. M., 1993. CH. 2. S. 79‒91.

11. Markuze G. Odnomernyj chelovek. M.: Relf-book, 1994. 368 s.

12. Popper K. Nishcheta istoricizma // Voprosy filosofii. 1992. № 10. S. 29–58.

13. Proshkin A.S. Problema totalitarizma v informacionnom obshchestve: osnovaniya peresmotra klassicheskih podhodov // Vestnik BGU. 2022. № 1. S. 46–53.

14. Pugachev V.P. Globalistskij totalitarizm: Social'nye mutacii cifrovogo kapitalizma: formirovanie cheloveka i manipulyativnye tekhnologii upravleniya. M.: LENAND, 2022. 232 s.

15. Fenenko A.V. Informacionnyj totalitarizm. [Elektronnyj resurs]. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/informatsionnyy-totalitarizm/ (data obrashcheniya: 28.07.2022).

16. Fukuyama F. Konec istorii? // Voprosy filosofii. 1990. № 3. S. 134–148.

17. Habermas YU. Politicheskie raboty. M.: Praksis, 2005. 386 s.

18. Hajek F. Doroga k rabstvu. M.: Izdatel'stvo AST, 2017. 320 s.

19. Hedzhes K. SHeldon Volin i perevernutyj totalitarizm // Sociologicheskie issledovaniya. 2021. № 6. S. 147–153.

20. Chetverikova O. N. Cifrovoj totalitarizm. Kak eto delaetsya v Rossii. M.: Knizhnyj Mir, 2019. 320 s.

21. Al-Amoudi I. Lazega E. Post-Human Institutions and Organizations. Confronting the Matrix (1st ed.). Routledge, 2021. 176 p.

22. Barriga A.C. The COVID-19 pandemic: yet another catalyst for governmental mass surveillance? // Social Sciences & Humanities Open. 2020. Vol. 2. Issue 1. [Elektronnyj resurs]. URL: https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2590291120300851 (data obrashcheniya: 28.07.2022).

23. Bramstedt E.K. Dictatorship and Political Police. The Technique of Control by Fear. Routledge, Trench, Trubner and Co, 1945. 275 p.

24. Creemers R. China's Social Credit System: An Evolving Practice of Control. SSRN. Leiden University. 2018. 32 p.

25. Diamond L. The road to digital unfreedom: the threat of postmodern totalitarianism // Journal of Democracy. 2019. № 30. P. 20‒24.

26. Filimowicz M. Digital Totalitarianism: Algorithms and Society (1st ed.). Routledge, 2022. 106 p.

27. Frederick K. Combating Big Tech’s Totalitarianism: A Road Map. Heritage Foundation Launches Center for Technology Policy. №. 3678, 2022. 36 p.

28. Giroux H. Totalitarian Paranoia in the Post-Orwellian Surveillance State // Cultural Studies. 2015. Vol. 29. Issue 5. P. 108–140.

29. Helbing D. Digital Fascism Rising? // Towards Digital Enlightenment. Essays on the Dark and Light Sides of the Digital Revolution. 2018. Springer. P. 99‒102.

30. Hendricks V., Vestergaard M. Reality Lost. Markets of Attention, Misinformation and Manipulation. Spinger Open, 2019. 144 p.

31. Hoffman S. Policy Brief: Social credit: Technology-enhanced authoritarian control with global consequences. Australian Strategic Policy Institute. Report № 6, 2018. [Elektronnyj resurs]. URL: https://www.aspi.org.au/report/social-credit (data obrashcheniya: 28.07.2022).

32. Lalaki D. Traverso E: Neoliberalism is the totalitarianism of our times. City University of New York (CUNY). 2018. [Elektronnyj resurs]. URL: https://marginalia.gr/arthro/enzo-traverso-neoliberalism-totalitarianism-times/ (data obrashcheniya: 18.07.2022).

33. Power D. “Big Brother” can watch us // Journal of Decision Systems. 2016. Vol. 25. № S1. P. 578–588.

34. Qiang X. The Road to Digital Unfreedom: President Xi’s Surveillance State // Journal of Democracy. 2019. Vol. 30. № 1. P. 53–67.

35. Wong K.L., Dobson A.S. We’re just data: Exploring China’s social credit system in relation to digital platform ratings cultures in Westernised democracies // Global Media and China. 2019. Vol. 4. Issue 2. P. 220–232.

Comments

No posts found

Write a review

Translate

ISSN 2587-7011

Founder / Publisher

State Academic University for the Humanities
119049, Moscow, Maronovsky st., 26

gaugn.ru

References

Comments

Via social network