Везде
Соотношение нормативного и эмпирического элементов в биоэтическом рассуждении
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Соотношение нормативного и эмпирического элементов в биоэтическом рассуждении
Аннотация
Код статьи
S258770110029267-5-1
DOI
10.18254/S258770110029267-5
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Ветров Владимир Андреевич 
Должность: редактор Центра научно-информационных исследований по науке, образованию и технологиям ИНИОН РАН; лаборант факультета философии ГАУГН
Аффилиация:
Институт научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН)
Государственный академический университет гуманитарных наук (ГАУГН)
Адрес: Российская Федерация, 117418 Москва, Нахимовский проспект, 51/21; Российская Федерация, 119049, Москва, Мароновский пер., д. 26.
Выпуск
Том 7 № 4
Аннотация

В статье рассматривается внутренняя структура биоэтики в ракурсе взаимосвязи ее нормативных и эмпирических элементов. Показано, что на биоэтическое исследование распространяется эпистемологическая специфика, характерная для прикладной этики в целом: наблюдается некоторая трудность в теоретическом представлении перехода от анализа эмпирических данных к нормативным выводам. Предполагается, что изначальная характеристика биоэтики как «моста» между фактами и ценностями, данная ей В.Р. Поттером, нуждается в прояснении и дополнении сведениями о логических и эпистемологических механизмах, обуславливающих возможность перехода от фактов к ценностям, от эмпирических данных к нормативным установлениям, от сущего – к должному. 

Ключевая цель исследования, представленного в статье, заключается в выявлении (меняющегося на различных этапах развития биоэтики) соотношения нормативных и эмпирических элементов биоэтического знания посредством анализа структуры биоэтического рассуждения. Анализируются как «принципалистские», так и «эмпирически ориентированные» модели построения биоэтического рассуждения (включающие в себя прецедентные выводы, выводы по аналогии и т.д.). Осмысляется значение явления «эмпирического поворота» в биоэтике для развития и трансформации ее эпистемической структуры, изменения стандартов оценки результатов рассуждения. Отмечается взаимосвязь особенностей переходов между эмпирическими и нормативными контекстами биоэтического знания и междисциплинарного характера биоэтических исследований. Демонстрируется значимость решения вопроса о соотношении нормативных и эмпирических элементов биоэтического знания для обоснования биоэтики и формирования представлений о ее положении в системе знания. 

 
Ключевые слова
биоэтика, знание, эпистемология, эмпирические элементы биоэтического знания, нормативные элементы биоэтического знания, этическое рассуждение, прикладная этика
Классификатор
Получено
29.08.2023
Дата публикации
28.12.2023
Всего подписок
8
Всего просмотров
243
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
1 Введение
2 Вопрос об эпистемической архитектуре биоэтики, о том, какие виды знания сочетают в себе биоэтические контексты, имеет первоочередное значение для определения положения биоэтики по отношению к иным отраслям науки и практики. Если с точки зрения цели развития биоэтики характер ее положения по отношению к иным биомедицинским дисциплинам является вполне очевидным (биоэтика способствует преодолению некорректной и негативной по своим следствиям элиминации аксиологического и этического компонентов из сферы биомедицинских исследований1, то с точки зрения особенностей самого биоэтического знания все оказывается не столь просто. Характеристика, данная основателем современной биоэтики В.Р. Поттером, уже несет в себе ключевую проблематику обоснования биоэтического проекта: если мы рассматриваем биоэтику как «мост», соединяющий фактологический материал биомедицинских дисциплин с нравственными нормами и ценностями2, и актуализирует вопрос, как именно возможно установление такой связи и как именно она реализуется.
1. Яскевич Я.С. Биоэтика в контексте междисциплинарных стратегий и механизмов создания этических комитетов // Биоэтика и гуманитарная экспертиза: проблемы геномики, психологии и виртуалистики. М.: ИФРАН, 2007. С. 48–69.

2. Potter V.R. Fragmented Ethics and “Bridge Bioethics” // The Hastings Center Report. 1999. Vol. 29. No. 1. P. 38.
3 Наряду с вопросом о характере данного соотнесения, важен вопрос о природе биоэтической нормы, о том, как она возникает и на основании чего формулируется. В обсуждении нормативного компонента биоэтики часто наблюдается замещение или синонимизация терминов «ценность» и «норма». Такие примеры есть в исследованиях по медицинской этике: Н.В. Баракат, обсуждая присущую медицине аксиологическую вариативность, раскрывает ее как «отсутствие постоянных норм»3, а Е.В. Карчагин перечисляет ценности и нормы в числе «нравственных оснований врачевания»4. Впрочем, известный теоретик современной аксиологии Х. Йоас указывает на то, что такое отождествление или смешение имеет место и в более широких этических контекстах5, и такая практика оказывается не чужда и ему самому6. Тем не менее вполне ясно, что ценность и норма с необходимостью должны разграничиваться хотя бы на основании своего значения в системе поведенческих ориентиров, а также своих функциональных характеристик.
3. Баракат Н.В. Аксиологический аспект медицинской деятельности // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7. Философия. 2011. № 3. С. 165–168.

4. Карчагин Е.В. Справедливость как принцип биоэтики // Биоэтика. 2015. № 2. С. 12–13.

5. Йоас Г. Возникновение ценностей. СПб.: Алетейя, 2013. С. 9.

6. Там же. С. 25
4 Более того, нельзя не отметить различий, существующих между ценностным и нормативным знанием. Понимание основополагающего для биоэтики процесса перевода достоверных знаний в форму нравственных установок и регуляторов7 не может быть достигнуто до того момента, пока структура биоэтического рассуждения и качественное отличие его элементов не станет очевидным. На уровне отдельного рассмотрения этой масштабной задачи понимание биоэтического рассуждения может быть сопоставлено принятию конкретной модели его представления, релевантной исследовательским целям.
7. Омеличкин О.В. О предмете биоэтики // Вестник общественных и гуманитарных наук. 2020. Т. 1. № 3. С. 12.
5 «Эмпирический поворот» в биоэтике, начавшийся примерно в 80-е гг. XX в., ознаменовался реактуализацией обращения к классическому метаэтическому вопросу о соотношении сущего и должного8. Остается актуальным он и до сих пор. В центре внимания оказались не только «границы» между этими категориями, но и структурные особенности построения этического рассуждения, демонстративные для понимания взаимоотношения контекстов сущего и должного. Иными словами, под эмпирическим поворотом в биоэтике подразумевается совокупность трансформаций того, чему Л.В. Максимовым дается наименование «форм и способов “опредмечивания” должного в материи сущего»9. Трансформации эти носят как онтологический (при этом аспекты сущего и должного рассматриваются как особые реальности нравственного характера), так и логический характер (трансформируются способы связи суждений о сущем и суждений о должном, меняются модели построения биоэтического рассуждения).
8. Borry P., Schotsmans P., Dierickx K. The Birth of the Empirical Turn in Bioethics // Bioethics. 2005. Vol. 19. No. 1. P. 62.

9. Максимов Л.В. Сущее и должное: проблемные контексты // Этическая мысль. 2019. Т. 19. № 2. С. 39.
6 Являются ли эти трансформации закономерными только для биоэтических контекстов или они имеют отношение к специфике развития прикладных отраслей этики в целом? Как трансформировалось биоэтическое рассуждение в ходе «эмпирического поворота» и какие инструменты моделирования являются ценными для представления его структурных особенностей? В данной работе предпринимается попытка дать ответ на эти вопросы посредством анализа реализовавшихся и актуально реализуемых путей биоэтического рассуждения, которое представляет собой интеллектуальную активность, направленную на получение заключения о биоэтическом статусе действия или решения. Таким образом, проблема соотношения нормативных и эмпирических элементов биоэтического знания рассматривается через призму анализа структурных характеристик биоэтического рассуждения.
7 Следует отметить, что несмотря на то, что биоэтика уже достаточно продолжительное время составляет предмет интереса отечественных исследователей, уделяющих внимание и проблематике оснований биоэтического знания10, и эпистемической специфике биоэтики как дисциплины11, вопрос о структуре биоэтического рассуждения в силу ряда причин не получил достаточного освещения. Ввиду этого в настоящей работе внимание уделяется преимущественно тематически ориентированным исследованиям зарубежных авторов. Анализируются как используемые авторами модели биоэтического рассуждения, так и развиваемые ими взгляды на структуру и характер биоэтических рассуждений.
10. Тищенко П.Д. К началам биоэтики // Вопросы философии. 1994. № 3. С. 62–66.

11. Агеева Н.А. Биоэтика как новое синтетическое направление современной науки // Гуманитарные и социальные науки. 2012. № 6. С. 100–108.
8 О значениях термина «прикладная этика» и его применении по отношению к биоэтике
9 Говоря о том, распространяются ли на биоэтику особенности соотношения нормативных и эмпирических элементов знания, характерные для прикладной этики в целом, прежде всего стоит определить, что именно подразумевается под прикладной этикой. Согласно определению Р.Г. Апресяна12, прикладная этика предметно ориентирована на изучение императивно-ценностного содержания конкретных отношений, возникающих в отдельных сферах деятельности13. При таком способе понимания прикладной этики отрасли биоэтики могут рассматриваться как ее примеры. Задачами прикладной этики являются анализ отраслевых ситуаций, требующих этического осмысления и нормирования, и непосредственно выработка нормативных регулятивов для осуществления и оценки действий в рассматриваемых ситуациях.
12. Признан иноагентом Министерством юстиции Российской Федерации.

13. Апресян Р.Г.* Прикладная этика и общая теория морали // Ведомости прикладной этики. Вып. 40. С. 87.
10 Этическое нормотворчество сопряжено с тем, что может быть названо «локализацией общих этических положений»14: осуществляется специализация, адаптация моральных норм и ценностей к конкретике отраслевых ситуаций. В то же время возникает резонный вопрос о том, как именно происходит «применение» общей этической нормы. Определенные сомнения вызывает, например, понимание сущности прикладной этики как применения этической теории к конкретным моральным проблемам, предложенное Б. Гертом15. Такое понимание не только не отражает всей фактической специфики прикладной этики (что отмечает, например, американский специалист в области моральной философии Т. Бичамп16), но и рассматривает сам механизм применения этической теории как самоочевидный.
14. Апресян Р.Г.* Прикладная этика и общая теория морали // Ведомости прикладной этики. Вып. 40. С. 88.

15. Gert B. Licensing Professions: Preliminary Considerations // Business & Professional Ethics Journal. 1982. Vol. 1. No. 4. P. 51.

16. Beauchamp T.L. On Eliminating the Distinction between Applied Ethics and Ethical Theory // Monist. 1984. Vol. 67. No. 4. P. 515.
11 Тем не менее именно сам механизм «применения» и является областью существования теоретических неясностей и неопределенности, связанной с соотношением нормативных и эмпирических элементов этического знания. Например, в случае различных вариаций такого явления, как принципализм в прикладной этике, будет иметь место формирование этических решений на основе набора установленных норм и принципов. При этом принципалистский подход настолько сильно претендует на ассоциирование с прикладной этикой в целом, что существуют указания на то, что термин «прикладная этика» нередко становился обозначением именно для представлений о выводимости этических решений из предустановленного набора принципов17.
17. Ten Have H.A.M.J., Lelie A. Medical Ethics Research between Theory and Practice // Theoretical Medicine and Bioethics. 1998. Vol. 19. P. 265.
12 В этом случае «прикладная этика» будет представлять собой догматический абстрактно-умозрительный проект, ценность которого для отрасли приложения его средств будет весьма сомнительной. Более того, некоторые представители принципализма (с религиозным уклоном) высказывали соображения о том, что развитие биоэтики представляет собой (даже несмотря на положительное привнесение в исследование эмпирического материала и новых проблемам) негативный фактор для развития христианской этики, находящейся в куда более тесной связи с теологией (например, такие соображения характерны для американского католического теолога Ч. Каррана18).
18. Griffin L.C. Review of Charles E. Curran, Toward an American Catholic Moral Theology (1987) // Journal of the American Academy of Religion. 1988. Vol. 56. No. 2. P. 326.
13 Показательным для понимания того, как осуществляется обоснование прикладной этики в русле религиозного принципализма, является рассуждение христианского этика и теолога Дж. Густафсона, представленное в его работе «Вклад теологии в медицинскую этику» (“The Contributions of Theology to Medical Ethics”, 1975). Им вводится несколько ключевых положений: «бог желает блага своему творению»19, «бог одновременно выступает и как упорядочивающая сила, поддерживающая благополучие творения, и как созидательная сила, производящая новые возможности для благостного существования творения в ходе естественных и исторических событий»20, «человечество ограничено в своей греховности, однако наделено агентностью в отношении влияния на благополучие творения в целом»21. Таковы ключевые теологические принципы для развития медицинских аспектов биоэтики.
19. Gustafson J.M. The Contributions of Theology to Medical Ethics. Milwaukee: Marquette University Press, 1975. P. 18–19.

20. Gustafson J.M. The Contributions of Theology to Medical Ethics. Milwaukee: Marquette University Press, 1975. P. 19.

21. Gustafson J.M. The Contributions of Theology to Medical Ethics. Milwaukee: Marquette University Press, 1975. P. 18-19.
14 Эти убеждения, по мнению Густафсона, служат фундаментальными положениями для формирования моральной точки зрения на медицинские исследования и практику врачебной деятельности и основой для «базовой этической интенциональности», направляющей всякое вмешательство в процессы жизнедеятельности организмов22. В то же время Густафсон признает, что сформировать медицинскую этику исключительно на основании этих положений не представляется возможным: теология не может служить достаточным основанием для определения ценностей и разработки принципов и норм, но она может составлять это основание при привлечении нетеологических положений о целях и средствах деятельности в каком-либо контексте23. Также значительным ограничением теологически обоснованной медицинской этики, по собственному замечанию Густафсона, будет то, что ее наибольшее значение окажется ощутимым для специалистов, которым не чуждо религиозное мировоззрение24. Осознанность этих ограничений позволяет несколько пересмотреть содержание критики этического принципализма25. Поэтому принципалистский проект Густафсона можно назвать умозрительным, но его достаточно сложно обвинить в догматизме, т.к. теологические принципы признаются важными, но недостаточными для полноценного обоснования прикладной этики. Приемлемость такой модели этического рассуждения для всех моральных агентов также подвергается сомнению.
22. Gustafson J.M. The Contributions of Theology to Medical Ethics. Milwaukee: Marquette University Press, 1975. P. 22.

23. Gustafson J.M. The Contributions of Theology to Medical Ethics. Milwaukee: Marquette University Press, 1975. P. 25.

24. Gustafson J.M. The Contributions of Theology to Medical Ethics. Milwaukee: Marquette University Press, 1975. P. 95.

25. Borry P., Schotsmans P., Dierickx K. The Birth of the Empirical Turn in Bioethics // Bioethics. 2005. Vol. 19. No. 1. P. 64.
15 Не менее известны и секулярные варианты этического принципализма. В частности, классическим примером в данном случае является работа Т. Бичампа и Дж. Чайлдресса «Принципы биомедицинской этики». Ключевые нормы биомедицинской этики, с точки зрения авторов, вытекают из общих моральных установлений26, каковые рассматриваются не как априорные и внеисторические предписания, но как продукт общечеловеческого опыта, накопленного в ходе исторического развития27. Общая мораль является «стандартом», позволяющим судить о нравственности человеческого поведения во всех возможных контекстах. Авторами выделяется определенный (неполный, по их собственному заявлению) круг установлений, например запреты на убийство или на наказание невиновных, предписание подчиняться справедливым законам и т.д.28 Неопределенность круга принципов и умозрительность самого представления об общей морали, по справедливому замечанию С. Горовица, делают критику подобной принципалистской биоэтики по меньшей мере заманчивой29. Идея обоснования принципов биоэтики положениями общей морали в действительности может снижать эффективность системы биоэтических представлений при столкновении с практическими коллизиями, включающими в себя существенные разногласия на уровне ценностных оснований. Однако открытым остается вопрос о том, насколько выраженным является этот недостаток биоэтики Бичампа – Чайлдресса, и к его рассмотрению мы еще обратимся в дальнейшем.
26. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 13.

27. Там же. Р. 4.

28. Там же. Р. 3.

29. Gorovitz S. Baiting Bioethics // Ethics. 1986. Vol. 96. No. 2. P. 361.
16 Четыре принципа составляют «аналитическую основу» норм, вытекающих из общеморальных установлений и составляющих содержание биомедицинской этики. Эти принципы (уважительного отношения к персональной автономии, непричинения вреда, благодеяния и справедливости) предназначены для организации этической рефлексии биомедицинских проблем с беспристрастной и профессионально неангажированной точки зрения30. Функционирование принципов Бичампа и Чайлдресса первоначально представляют с помощью модели «нисходящего» дедуктивного рассуждения:
30. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 3.
17 A. Все действия, предусмотренные описанием X, являются обязательными. B. Действие a предусмотрено описанием X. C. Действие a является обязательным. Применение авторами данной схемы рассуждения к конкретному примеру выглядит так 31: A. Каждое действие, совершение которого находится в соответствии с наилучшими интересами пациента, является обязательным для врача. B. Акт реанимации в данном случае соответствует наилучшим интересам пациента. C. Акт реанимации в данном случае является обязательным для врача.
31. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 391.
18 В данном случае описание, покрывающее множество действий, – «действия, находящиеся в соответствии с наилучшими интересами пациента». В целом уровень общности предписания будет варьироваться в зависимости от специфики покрывающего описания. Обязательность всегда обеспечивается путем подведения под действие морального правила (одного или нескольких)32, а обязательность самих правил обеспечивается подведением под принцип, который будет включать в себя (чаще всего имплицитно) покрывающее описание наибольшей степени общности. В данном случае можно сформулировать ключевое покрывающее описание «действия, совершаемые во имя сохранения жизни и благополучия», предполагаемое принципом благодеяния.
32. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 392.
19 Такая модель биоэтического рассуждения будет работоспособной только в тех случаях, когда общие принципы, правила и системы нравственных установлений имеют приоритет над практикой, институциональными нормами и отдельно взятыми решениями. Это констатируют и сами Бичамп и Чайлдресс33. Интересно то, что ими критически оцениваются возможности такой «нисходящей» модели. Они подчеркивают весьма важный момент, освещенный также и замечанием Горовица о том, что несмотря на несовершенство актуально существующих способов решения биоэтических проблем, существенное значение имеет то, насколько хорошо они осмысляются и рассматриваются34. Выделяется значимость анализа и совершенствования механизмов биоэтического рассуждения, совокупности интеллектуальных операций, конституирующих биоэтическую экспертизу.
33. Там же.

34. Gorovitz S. Baiting Bioethics // Ethics. 1986. Vol. 96. No. 2. P. 361.
20 Бичамп и Чайлдресс не защищают модель вывода нравственных решений из установленных принципов, против которой высказывается ряд замечаний критиками35. Ими выявляется ряд недостатков такой модели рассуждения, а именно: она не является адекватной ситуациям, в которых ни одна норма не является явно применимой (в том числе, например, уникальным, качественно новым коллизиям и спорным моментам, которые, по своей сути, являются основным предметом биоэтического исследования), может привести к «дурной бесконечности» поисков наиболее фундаментального покрывающего описания, явно недостаточна в силу абстрактности и неопределенности моральных правил и принципов, которые в силу пространности своего содержания не могут полноценно регламентировать отдельные действия в специфических контекстах, и, что наиболее важно в контексте настоящего рассмотрения, она не затрагивает операции отбора фактического материала, которые имеют значение36. Нежизнеспособность биоэтического принципализма, основанного на дедуктивных моделях вывода решения на основании нормы или принципа, таким образом, констатировалась даже теми исследователями, за которыми в последующей литературе закрепилась характеристика его «родоначальников»37.
35. См.: Borry P., Schotsmans P., Dierickx K. The Birth of the Empirical Turn in Bioethics // Bioethics. 2005. Vol. 19. No. 1. P. 64; Ten Have H.A.M.J., Lelie A. Medical Ethics Research between Theory and Practice // Theoretical Medicine and Bioethics. 1998. Vol. 19. P. 265.

36. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 393.

37. См.: Летов О.В. Современные вопросы англоязычной биоэтики (обзор) // Философия науки и техники. 2019. Т. 25. № 2. С. 146; Смирнова Т.В. Антропологический поворот в медицине: концептуальная парадигма биоэтики // Общество: философия, история, культура. 2021. № 8. С. 44–47.
21 Конечно же, принципалистский подход, не предполагающий использования дедуктивной модели рассуждения, подобной «нисходящей» модели Бичампа – Чайлдресса, еще не перестает быть принципалистским. Критику могут вызывать и сами положения, представляемые в качестве принципов биоэтики: следствием абстрактности принципов становится их недостаточность для принятия нравственного решения на практике, а вопрос о покрытии разрыва, возникающего между принципом и совершенным действием посредством некоего суждения, не может быть однозначно решен38. Модель дедуктивного вывода ситуативного решения из некоего морального принципа оказывается весьма ограниченной из-за своего несоответствия реальным процессам в биомедицине и, соответственно, игнорирует эмпирическую сторону ситуаций в угоду нормативной.
38. О’Нил О. Практические принципы и практическое суждение // Этическая мысль. 2002. № 3. С. 46–47.
22 Проблема объяснения соотношения нормативного и эмпирического в биоэтике и биоэтической экспертизе в действительности является частным случаем проблемы такового соотношения на уровне прикладной этики в целом. Можно сказать, что наиболее распространенным вариантом манифестации данной проблемы является постановка вопроса о том, наличие каких процессов и механизмов фиксируется посредством указания на прикладной характер этики. От понимания того, что представляет собой «приложение» этики к определенной сфере, будет зависеть и взгляд на связь нормативных и эмпирических элементов в структуре этического знания. Фундаменталистское представление о «приложении» этики к отраслевой проблематике как выводе этических решений исходя из ограниченного круга практических принципов или норм общей морали не соответствует действительности развития прикладной этики, которое реализуется и как конкретизация принципов, норм и концепций в отношении отдельных контекстов практики, и как установление рефлексивного равновесия между моральной теорией и отраслевой практикой, и как реконтекстуализация этических концепций39. Развитие иных моделей взаимоотношения нормативного и эмпирического в биоэтике, учитывающих его действительную сложность, связывается с явлением «эмпирического поворота» в биоэтике.
39. Baker R., McCullough L. Medical Ethics’ Appropriation of Moral Philosophy: The Case of the Sympathetic and the Unsympathetic Physician // Kennedy Institute of Ethics Journal. 2007. Vol. 17. No. 1. P. 4–5.
23 Эмпирический поворот и структура биоэтического знания
24 «Эмпирический поворот» рассматривается как совокупность процессов включения данных эмпирических исследований, осуществляемых в контексте биологических и медицинских наук, а также теоретических и локально-нормативных представлений, характерных для них, в содержание биоэтического дискурса. Следует понимать, что само по себе привлечение фактологического материала, касающегося ситуаций, требующих нравственного решения и/или этического анализа, не является отличительной чертой биоэтики периода «эмпирического поворота», но присуще рассуждениям сферы биоэтики и прикладной этики в целом40. В сущности, «эмпирический поворот» представляет собой совокупность изменений организации биоэтических исследований, а именно включение в их состав эмпирической апробации, проверки нормативных суждений. Но возможно и рассмотрение «эмпирического поворота» как включения в состав методологического оснащения биоэтических исследований эмпирических методов исследования (наблюдение, компаративный анализ и т.д.), а также методов обработки и систематизации эмпирических данных (например, статистических).
40. Hurst S. What “Empirical Turn in Bioethics”? // Bioethics. 2010. Vol. 24. No. 8. P. 439.
25 Существуют и более детализированные подходы к рассмотрению эмпирически ориентированных биоэтических исследований, которые предполагают выделение различных научно-исследовательских стратегий: в частности, Р. Де Врис формирует перечень стратегий, к каковым относит те, которые используют эмпирические данные для описания способов рассмотрения некоторого этически значимого вопроса, те, которые опираются на эмпирические данные при изучении вероятных или фактически осуществившихся последствий реализуемой биоэтической стратегии или отдельных решений, те, которые используют эмпирические данные для изучения имплицитного нормативного содержания отдельной отрасли практики, и те, которыми эмпирические данные используются при изучении существующих институциональных форм биоэтики41. Не менее интересным представляется и подход, предполагающий обособление стратегий, предполагающих использование эмпирических исследований для «уточнения» моральной теории, придающих равный вес как моральной теории, так и результатам обобщения эмпирических данных (что дает возможность автономно рассматривать и корректировать и теорию, и выводы на основании эмпирических данных), а также исключающих моральную теорию из исследовательского контекста и придающих значение только эмпирическим исследованиям каких-либо аспектов этически значимых ситуаций и морального поведения42. Вопрос о поиске классификационных оснований для выделения типов эмпирически ориентированных (или включающих эмпирическую составляющую) биоэтических исследований имеет большое значение для формирования представлений об эпистемологической специфике современных биоэтических исследований, в особенности – о соотношении их эмпирических и нормативных элементов.
41. De Vries R. How We Can Help? From “Sociology in” to “Sociology of” Bioethics // Journal of Law, Medicine and Ethics. 2003. Vol. 32. P. 279–292.

42. Molewijk B., Stiggelbout A.M., Otten W., Dupuis H.M., Kievit J. Scientific Contribution. Empirical Data and Moral Theory. A Plea for Integrated Empirical Ethics // Medicine, Health Care and Philosophy. 2004. Vol. 7. P. 55–69.
26 Вопрос о том, каким образом представляют себе соотношение эмпирических данных и нормативных положений моральной теории в структуре биоэтического знания исследователи, чьи цели и стилистика работы качественно различаются, был рассмотрен, в частности, в работе Б. Молевийка и соавторов. Так, «нисходящая» (предполагающая первичность морально-теоретических норм и принципов) модель согласуется с представлениями теоретиков биоэтики, рассматривающих ее как фундаменталистский проект «приложения» ценностей, принципов и норм к конкретной отрасли практики, а «однонаправленно-циклическая» модель (предполагающая последовательность переходов от изначальных морально-теоретических положений к рассмотрению эмпирических данных и последующей коррекции положений на основании таковых данных) вполне применима к описанию деятельности теоретиков, стремящихся усовершенствовать моральную теорию с учетом эмпирических данных. Данные модели соотношения эмпирических данных и нормативных положений моральных теорий в структуре биоэтического знания предполагают «симбиотическую» организацию взаимоотношений между моральной теорией и иными отраслями знания в контексте биоэтических исследований43. Можно сказать, что эмпирические данные и нормативные положения моральной теории сосуществуют как самостоятельные организмы, а их отношения в наилучшем случае должны приобретать мутуалистический, то есть взаимодополняющий, характер (особенно в случае «однонаправленно-циклической» модели).
43. Там же.
27 Для группы подходов, объединяемых авторами под наименованием «критическая прикладная этика» (предполагает взаимную критическую рефлексию положений моральной теории и эмпирических данных), характерной является модель рассуждения, совмещающая в себе дедуктивные и индуктивные аспекты для взаимного сопоставления моральной теории и эмпирических данных (Молевийк и др. используют схему «Теория↔Данные»)44. «Интегрированная прикладная этика» (группа подходов, объединенных на основании отказа от признания существования фундаментального различия между фактом и ценностью на общем уровне) развивает представление об имплицитной нормативности эмпирических данных, о порождении ценностей фактами. В этом случае осуществляется «гибридизация» нормативных и эмпирических элементов исследования, раскрывающая потенциал их взаимного конституирования (Молевийк и соавторы отсылают в качестве примера к их собственному исследованию автономии пациентов с аневризмами45). Использованием для фиксации особенностей таких подходов схемы «Теория ≈ Данные» подчеркивается формирование теоретико-методологического «континуума», в рамках которого нормативные и эмпирические элементы биоэтического знания функционируют совместно.
44. Там же.

45. Molewijk B., Stiggelbout A.M., Otten W., Dupuis H.M., Kievit J. Scientific Contribution. Empirical Data and Moral Theory. A Plea for Integrated Empirical Ethics // Medicine, Health Care and Philosophy. 2004. Vol. 7. P. 58.
28 Еще один подход к организации взаимоотношений нормативных и эмпирических элементов биоэтического знания называется партикуляристским: он основан на элиминации нормативных положений моральной теории из сферы биоэтических исследований. Анализ этических характеристик реальных нравственных действий, прецедентов моральных решений и т.д. рассматривается как источник для получения нормативных предписаний. Разновидности моделей взаимоотношений эмпирических данных и нормативных положений моральной теории в рамках биоэтического знания могут быть обобщены с помощью классификации форм их взаимоотношений на уровне прикладной этики в целом, предложенной Г. Уивером и Л. Тревино46: параллелизм (не предполагает взаимной детерминации), симбиоз (прагматически ориентированное взаимодействие), интеграция (формирование теоретико-методологического континуума). Эмпирический поворот в биоэтике привел как к развитию новых форм симбиотической и интегративной организации, так и к возникновению партикуляризма как качественно новой формы организации биоэтического знания, субординирующей теоретические элементы в отношении эмпирических посредством представлений об имплицитной нормативности практик.
46. Weaver G.R., Trevino L.K. Normative and Empirical Business Ethics: Separation, Marriage of Convenience, or Marriage of Necessity? // Business Ethics Quarterly. Vol. 4. No. 2. P. 129.
29 Если же говорить о значении «эмпирического поворота» как явления в истории развития биоэтической мысли, то стоит указать на его значимость для методологического обогащения биоэтического познания, формирования и развития новых моделей биоэтического рассуждения, но что наиболее важно в рамках данного рассмотрения – развитию самой эпистемологической рефлексии способов рассуждения, связывающих нормативные и эмпирические элементы. Именно в сфере моделирования рассуждений и принятия решений биоэтического характера протекает основная часть теоретических споров о структуре биоэтического знания и механизмах его развития (отмечаемое в литературе наличие большого количества неясностей в этой сфере свидетельствует о ее развивающемся характере47). Обратимся к некоторым из «эмпирически ориентированных» моделей биоэтического рассуждения, преодолевающим недостатки «нисходящей» модели.
47. Borry P., Schotsmans P., Dierickx K. The Birth of the Empirical Turn in Bioethics // Bioethics. 2005. Vol. 19. No. 1. P. 70.
30 Эмпирически ориентированные модели биоэтического рассуждения
31 Констатации недостаточности модели рассуждения, основанной на дедуктивном выводе нравственных решений и квалификаций как следствий из первоначально установленных принципов моральной теории, могут принимать форму критики инструментов дедуктивного рассуждения как не подходящих задачам биоэтики (например, Б. Хоффмастер указывает на приоритетную значимость неформальных и правдоподобных рассуждений для биоэтического контекста48). Тем не менее нельзя согласиться с тем, что дедуктивный метод не играет значимой роли в биоэтическом рассуждении: будучи ключевым средством доказательства, дедукция имеет значение в рамках любых реальных систем рассуждений. Другой вопрос заключается в том, что с помощью дедуктивной модели («нисходящая» модель биоэтики) демонстрация реальной взаимосвязи нормативных положений моральной теории и эмпирических данных в структуре биоэтического знания становится затруднительной. Это обстоятельство отмечалось уже Бичампом и Чайлдрессом, несмотря на то, что ряд авторов соотносят процесс трансформации моделей биоэтического рассуждения именно с явлением «эмпирического поворота»49. Это обстоятельство может иметь значение для пересмотра самой терминологии обсуждения трансформаций биоэтического знания: возможно, следует говорить не о «повороте» в развитии биоэтики, а о постепенном раскрытии ее изначально заложенных эпистемических характеристик.
48. Hoffmaster B. From Applied Ethics to Empirical Ethics to Contextual Ethics // Bioethics. 2018. Vol. 32. No. 2. P. 119–125.

49. См.: Borry P., Schotsmans P., Dierickx K. The Birth of the Empirical Turn in Bioethics // Bioethics. 2005. Vol. 19. No. 1. P. 49–71; Ten Have H.A.M.J., Lelie A. Medical Ethics Research between Theory and Practice // Theoretical Medicine and Bioethics. 1998. Vol. 19. P. 263–276.
32 Бичамп и Чайлдресс утверждают существование множества «восходящих» (bottom up), или индуктивистских, моделей биоэтического рассуждения, руководящим для которых является представление о том, что именно актуально осуществляемые этически значимые практики, новые случаи и результаты сравнительного анализа случаев имеют значение для биоэтического нормотворчества и принятия решений в отдельно взятых ситуациях50. В контексте развития биоэтического знания нормы и принципы моральной теории рассматриваются индуктивистами как вторичные, а не первичные элементы. Значение, функция и нравственный вес принципа, таким образом, будут определяться предшествующей его формулированию практикой. Индуктивистские модели рассуждения предполагают признание того, что нравственный опыт «порождает» принципы и нормы, которые фактически основаны на обобщениях практических результатов различного масштаба. Бичамп и Чайлдресс рассматривают в качестве индуктивистских (акцент здесь делается не на включенных логических индуктивных процедурах, а скорее на том, что путь биоэтического исследования в данных случаях предполагает движение от фактов реальности к общим заключениям) аналогические и прецедентные рассуждения.
50. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 397.
33 Рассуждения по аналогии дают возможность распространения применимости нормы или принципа, реализованных в известной этически значимой ситуации, на неизвестную. Аналогия характеризуется в литературе как распространенный инструмент биоэтического рассуждения51. В то же время аналогия имеет определенные ограничения, которые необходимо учитывать при использовании.
51. Weber E., Wang Q. The Structure of Analogical Reasoning in Bioethics // Medicine, Health Care and Philosophy. 2023. Vol. 26. P. 69.
34 В данном контексте интересным представляется исследование Г. Пеннингса о применении аналогий в этическом рассуждении о селективной редукции плода. Им формулируется аналогия между ситуацией наличия нескольких плодов и ситуацией нахождения нескольких людей на спасательной шлюпке в условиях недостатка ресурсов. Пеннингс показывает, что уместность и работоспособность этой аналогии при этическом осмыслении решения о сокращении селекции всегда будет обусловлена дополнительными сведениями о состоянии каждого плода, о состоянии здоровья матери и т.д., но даже в этом случае будет присутствовать определенного рода недостаточность на уровне исходных моральных предпосылок (для сторонников деонтологических походов, в отличие от сторонников утилитарных подходов, данная аналогия не будет являться работоспособной52). Сходные замечания высказывают Бичамп и Чайлдресс, также указывая на то, что вывод по аналогии является правдоподобным, что накладывает определенные ограничения на применимость полученных моральных решений53.
52. Pennings G. Selective Termination, Fetal Reduction and Analogical Reasoning // Reproductive BioMedicine Online. 2013. Vol. 56. P. 526.

53. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 403.
35 Еще одна эмпирически ориентированная модель биоэтического рассуждения – это прецедентное рассуждение. Оно представляет собой рассмотрение прецедента или группы прецедентов с последующим получением моральных следствий в отсутствие консенсуса (как, впрочем, и внимания) к «управляющим» моральным принципам, задействованным при рассмотрении. Моральное суждение возникает при знакомстве с содержанием ситуации, но не при приложении определенного принципа для ее решения. Бичамп и Чайлдресс приводят пример с тем, что читателю будет, вероятнее всего, несложно согласиться с утверждением о недопустимости заражения ребенка вирусом гриппа с целью установления работоспособности нового антиконгестанта (противоотечного средства): моральная уверенность в этом утверждении возникает вне зависимости от нашей уверенности в применимости некоей моральной нормы или принципа в данном случае54. Моральный авторитет решения, таким образом, в казуистической перспективе проистекает не из следования предустановленной норме или принципу, а из социального или экспертного консенсуса в рассмотрении ситуации / группы ситуаций. Прецедентное рассуждение связывает ценности и факты друг с другом, но в этом будет заключаться и причина его ограничений: сходство случаев не является достаточным для получения этического решения, необходимым условием будет являться именно сходство в морально значимом отношении. В конечном итоге на прецедентные рассуждения распространяются ограничения, введенные Бичампом и Чайлдрессом на использование аналогий.
54. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 399–400.
36 Заключение
37 В вопросе о соотношении эмпирических данных и нормативных положений в структуре биоэтического знания на сегодняшний день отсутствует консенсус, однако представляется небезосновательным указать на положительные перспективы развития интегративных подходов к пониманию знания в биоэтике (анализ специфики которых представлен у Молевийка и др., а также в исследовании Д. Коса и др.55). Именно интегративный подход, отбрасывающий противопоставление эмпирических и нормативных контекстов (условием существования которого является принятие дихотомии фактов и ценностей), является перспективным с точки зрения выявления структуры многоплановой системы рассуждений, совмещающей в себе анализ и учет эмпирических данных и различные локальные контексты синтеза норм. Следует предположить, что биоэтические нормы нуждаются в классификации по форме их генезиса, контексту применения, а также иным основаниям, определяющим их функционирование. Немаловажным представляется и дальнейший анализ явлений «имплицитной нормативности», в чем, как я предполагаю, эффективным является метод мысленного эксперимента, результаты которого могут пролить свет на границы действия нормативных факторов в структуре биоэтического знания.
55. Kos D., Kos M., Jurić H. Integrative Bioethics and Knowledge Landscapes // Navigating Digital Health Landscapes. A Multidisciplinary Analysis. London: Palgrave Macmillan, 2021. P. 67–87.
38 Логическая структура биоэтического рассуждения такова, что возможность организации биоэтического рассуждения как «приложения» общих принципов и норм моральной теории к конкретным случаям и их группам представлялась сомнительной даже тем теоретикам, которых нередко причисляют к принципалистам. В связи с этим концепция «эмпирического поворота» в биоэтике соответствует не процессам радикальной трансформации логической организации биоэтического знания, а вовлечению в контекст развития биоэтической проблематики данных и методов иных дисциплин – социологии, юриспруденции, конечно, медицины и т.д. Таким образом, «эмпирический поворот» представляет собой совокупность процессов обретения биоэтикой междисциплинарного статуса, следствием которых становится усложнение ее эпистемической архитектуры. Исследования связи нормативного и эмпирического знания и получаемые в ходе их развития модели представления этой связи имеют значение для понимания того, как именно организуется взаимодействие различных дисциплин на уровне производства решений и заключений в биоэтике.

Библиография

1. Агеева Н.А. Биоэтика как новое синтетическое направление современной науки // Гуманитарные и социальные науки. 2012. № 6. С. 100–108.

2. Апресян Р.Г.* Прикладная этика и общая теория морали // Ведомости прикладной этики. Вып. 40. С. 84–95. (Признан иноагентом Министерством юстиции Российской Федерации).

3. Баракат Н.В. Аксиологический аспект медицинской деятельности // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7. Философия. 2011. № 3. С. 165–168.

4. Йоас Г. Возникновение ценностей. СПб.: Алетейя, 2013. 312с.

5. Карчагин Е.В. Справедливость как принцип биоэтики // Биоэтика. 2015. № 2. С. 12–17.

6. Летов О.В. Современные вопросы англоязычной биоэтики (обзор) // Философия науки и техники. 2019. Т. 25. № 2. С. 145–150.

7. Максимов Л.В. Сущее и должное: проблемные контексты // Этическая мысль. 2019. Т. 19. № 2. С. 38–50.

8. Омеличкин О.В. О предмете биоэтики // Вестник общественных и гуманитарных наук. 2020. Т. 1. № 3. С. 10–17.

9. О’Нил О. Практические принципы и практическое суждение // Этическая мысль. 2002. № 3. С. 38–60.

10. Смирнова Т.В. Антропологический поворот в медицине: концептуальная парадигма биоэтики // Общество: философия, история, культура. 2021. № 8. С. 44–47.

11. Тищенко П.Д. К началам биоэтики // Вопросы философии. 1994. № 3. С. 62–66.

12. Яскевич Я.С. Биоэтика в контексте междисциплинарных стратегий и механизмов создания этических комитетов // Биоэтика и гуманитарная экспертиза: проблемы геномики, психологии и виртуалистики. М.: ИФРАН, 2007. С. 48–69.

13. Baker R., McCullough L. Medical Ethics’ Appropriation of Moral Philosophy: The Case of the Sympathetic and the Unsympathetic Physician // Kennedy Institute of Ethics Journal. 2007. Vol. 17. No. 1. P. 3–22.

14. Beauchamp T.L. On Eliminating the Distinction between Applied Ethics and Ethical Theory // Monist. 1984. Vol. 67. No. 4. P. 514–531.

15. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of Biomedical Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2013. XVI+459 p.

16. Borry P., Schotsmans P., Dierickx K. The Birth of the Empirical Turn in Bioethics // Bioethics. 2005. Vol. 19. No. 1. P. 49–71.

17. De Vries R. How We Can Help? From “Sociology in” to “Sociology of” Bioethics // Journal of Law, Medicine and Ethics. 2003. Vol. 32. P. 279–292.

18. Gert B. Licensing Professions: Preliminary Considerations // Business & Professional Ethics Journal. 1982. Vol. 1. No. 4. P. 51–60.

19. Griffin L.C. Review of Charles E. Curran, Toward an American Catholic Moral Theology (1987) // Journal of the American Academy of Religion. 1988. Vol. 56. No. 2. P. 325–328.

20. Gorovitz S. Baiting Bioethics // Ethics. 1986. Vol. 96. No. 2. P. 356–374.

21. Gustafson J.M. The Contributions of Theology to Medical Ethics. Milwaukee: Marquette University Press, 1975. 110 p.

22. Hoffmaster B. From Applied Ethics to Empirical Ethics to Contextual Ethics // Bioethics. 2018. Vol. 32. No. 2. P. 119–125.

23. Hurst S. What “Empirical Turn in Bioethics”? // Bioethics. 2010. Vol. 24. No. 8. P. 439–444.

24. Kos D., Kos M., Jurić H. Integrative Bioethics and Knowledge Landscapes // Navigating Digital Health Landscapes. A Multidisciplinary Analysis. London: Palgrave Macmillan, 2021. P. 67–87.

25. Molewijk B., Stiggelbout A.M., Otten W., Dupuis H.M., Kievit J. Scientific Contribution. Empirical Data and Moral Theory. A Plea for Integrated Empirical Ethics // Medicine, Health Care and Philosophy. 2004. Vol. 7. P. 55–69.

26. Pennings G. Selective Termination, Fetal Reduction and Analogical Reasoning // Reproductive BioMedicine Online. 2013. Vol. 56. P. 525–527.

27. Potter V.R. Fragmented Ethics and “Bridge Bioethics” // The Hastings Center Report. 1999. Vol. 29. No. 1. P. 38–40.

28. Ten Have H.A.M.J., Lelie A. Medical Ethics Research between Theory and Practice // Theoretical Medicine and Bioethics. 1998. Vol. 19. P. 263–276.

29. Weaver G.R., Trevino L.K. Normative and Empirical Business Ethics: Separation, Marriage of Convenience, or Marriage of Necessity? // Business Ethics Quarterly. Vol. 4. No. 2. P. 129–143.

30. Weber E., Wang Q. The Structure of Analogical Reasoning in Bioethics // Medicine, Health Care and Philosophy. 2023. Vol. 26. P. 69–84.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести