Везде
Переизобретение времени: о книге Ирины Сандомирской «Past discontinuous: фрагменты реставрации»
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Переизобретение времени: о книге Ирины Сандомирской «Past discontinuous: фрагменты реставрации»
Аннотация
Код статьи
S258770110025021-5-1
DOI
10.18254/S258770110025021-5
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Шарова Вероника Леонтьевна 
ORCID: 0000-0002-7405-2992
Должность: научный сотрудник сектора философии российской истории
Аффилиация: Институт философии РАН
Адрес: Российская Федерация, 109240 Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1
Выпуск
Том 7 № 1
Аннотация

Статья представляет собой краткий обзор новой работы филолога, историка культуры Ирины Сандомирской – книги, посвященной реставрации, в том числе и в её культурном и социально-политическом измерении. Реставрация анализируется автором в качестве феномена, отражающего господствующие в обществе представления о прошлом – но не таком, каким оно есть/было, а о том, каким оно должно быть. Практики реставрации, таким образом, являются  частью культурной политики и политики памяти, а их результаты могут, по мысли автора книги, быть соотнесены  с такими явлениями, как властная апроприация дискурса, насилие, революция, а также со схемой «варварство – цивилизация», имеющей особое значение в контексте российской и советской истории.

Ключевые слова
реставрация, исторический нарратив, исторический миф, образ прошлого, память, архитектура, руина, революция
Классификатор
Получено
24.01.2023
Дата публикации
31.03.2023
Всего подписок
13
Всего просмотров
402
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
1 Предмет новой книги доктора филологии, профессора Университета Сёдертёрн Ирины Сандомирской на первый взгляд, достаточно далёк от политической науки и социальной философии: тема ее исследования – практики реставрации. Однако с каждой страницей читатель укрепляется в убеждении, что реставрация как феномен прочно встроена в тот же смысловой ряд, что и создание исторического мифа, конструирование традиции, придание символического значения материальным объектам (памятникам, зданиям и т.д.). Понимание того, как прошлое (вос)создается в процессе реставрации и, вместе с тем (и во многом вследствие того), трансформируется коллективная память – тема, вовсе не посторонняя для политико-философских исследований. В нашем обзоре мы попытается более детально разобраться в этом соотношении, обращаясь к книге «Past discontinuous: фрагменты реставрации», недавно вышедшей в издательстве «Новое литературное обозрение».
2 Сегодня не только исследователю – историку, политологу и так далее – но и, пожалуй, всякому мало-мальски наблюдательному и неравнодушному человеку сложно отделаться от мысли, что никогда еще прошлое не было настолько актуальным, настолько современным, как в последнее время и по сей день. Прошлое активно, порою даже избыточно, присутствует в пространстве общественно-политического дискурса; не будет большим преувеличением сказать, что именно тема истории и исторического в первую очередь имеется в виду, когда заходит речь о символическом измерении политических событий и процессов сегодняшнего дня. Мы практически постоянно имеем дело с «преувеличенным коллективным переживанием прошлого, “патримониальным синдромом”», говоря словами автора книги1. Временные пласты – прошлое, настоящее и будущее – словно находятся друг с другом в перманентном конфликте, вызывая у нас сомнения относительно линейного характера времени. Или же, апеллируя к тексту книги: «С каждым днем наша невероятно технически обустроенная и бесконечно переобустраиваемая для еще большего удобства жизнь становится все более футуристичной: глобальное технологическое и финансовое будущее бежит впереди любой фантазии и тянет нас в свое прекрасное далёко, все более лишая нас настоящего и вынуждая вместе с тем как будто все более упираться, упорно оглядываясь назад. Никогда раньше прошлое не было востребовано так настоятельно, как в текущем поколении; с не ясными нам самим мотивами, которые противоречат, казалось бы, всякой логике реальности, добычей, производством и администрацией прошлого заняты огромные силы»2, – отмечает И. Сандомирская в предисловии.
1. Сандомирская И. Past discontinuous: фрагменты реставрации. М.: Новое литературное обозрение, 2022. С. 120.

2. Сандомирская И. Past discontinuous: фрагменты реставрации. М.: Новое литературное обозрение, 2022. С. 16.
3 Но у прошлого есть и вполне конкретное материальное выражение. На стыке этих граней – физического и воображенного (в том смысле воображения как конструирования социальной реальности, в каком о нем говорил Андерсон и примкнувшие к этому лагерю теоретики) существует реставрация. В «Past discontinuous…» это – особая область практического (но также и стратегического) действия, связанного с манипуляциями над материальностью и ценностью конкретных артефактов прошлого.
4 Само название книги отсылает к теме времени: грамматика сопряжена с логикой. Собственно, discontinuous past, «прерывистое прошлое» – это грамматическое понятие: особая и не часто встречающаяся категория глаголов в прошедшем времени, имеющих значение, которое можно примерно охарактеризовать как «прошедшее, а не настоящее» или «прошлое, не имеющее отношения к настоящему»3.
3. См. подробнее: Plungian, Vladimir A. & Johan van der Auwera. Towards a typology of discontinuous past marking // Language Typology and Universals. Sprachtypol. Univ. Forsch. (STUF), Berlin. 2006. No 59(4).P. 317-349. DOI: 10.1524/stuf.2006.59.4.317
5 Не случаен и подзаголовок: фрагменты реставрации. Структурно книга распадается на (и собирается в) несколько фрагментов – тематических блоков. «Со стороны вещей: память по ту сторону языка» и «Патримониальный синдром в стране большевиков» – это только две большие главы, а дальше перед читателем (опечатываясь – «зрителем», но это именно тот случай, когда слово кажется предельно визуальным) разворачивается целый калейдоскоп сюжетов. «О собирании «человека рассеянного» путем коллекционирования вещей». «О молчании вещей в противоположность болтовне памятников». «Об оптическом познании и тактильной эротике вещей». «О светильниках: патримониальное воображение, тактильное чувство истории и любовь Свана». «О революции чувств и модернистской музеефикации»… Наконец, «О тщете реставрации» (это, как можно догадаться, далеко не последний параграф). Книга Ирины Сандомирской – безусловно, академическое исследование, со всеми приличествующими жанру атрибутами. При этом это еще и захватывающее путешествие по истории, истории культуры и искусства и по страницам литературных произведений: невероятно плотный текст, где в пределах нескольких страниц присутствуют отсылки к: Ханне Арендт, Хорхе Луису Борхесу, Мишелю Фуко (пришедшему по стопам, естественно, Борхеса), Жаку Деррида, Виктору Шкловскому… И это ни в малейшем приближении не случайный неймдроппинг, ни о чем, кроме эрудиции автора, не свидетельствующий: напротив, галерея персонажей выстраивается неукоснительно в логике целостного повествования.
6 Вопрос о пределах реставрации – и теоретический, и прикладной. Не приходится ли всякий раз реставратору решать парадокс Тесея? Возвращенное прошлое – всякий раз другое, нежели прежде, и вынужденным образом оно приближено к современности технически и идейно – во многих случаях также и идеологически. Проблема, существовавшая с момента возникновения реставрационного дела – это проблема основной интенции и интонации реставрации: охранительной или же осовременивающей. Последняя особенно явно ассоциируется с технологическим аспектом, который, может быть, и не так явно присутствует в дискуссии о восстановлении материальных объектов прошлого, как тот же политический, и все же не может быть проигнорирован. Практики реставрации давно и прочно ассоциируются с прогрессивными технологиями, которые распространяются, в том числе, и на самые знаковые, символически нагруженные объекты.
7

Пожар Нотр-Дам-де-Пари в 2019 году стал шокирующим происшествием не только для парижан, не только для французов – кадры горящего собора Парижской Богоматери были растиражированы во всемирном масштабе (и вот вновь она, сила современных технологий). Однако, несмотря на серьезность последствий, собор все же подлежал реставрации – и вот, по словам Жана-Луи Жоржлена, (он возглавляет агентство, отвечающее за восстановление собора), в декабре 2024 года посетители смогут вновь зайти в неф собора; доступен он будет и для проведения религиозных служб. При этом, по данным Министерства культуры Франции, работы будут продолжаться еще несколько лет, до 2025-2028 годов; в частности, речь идет о возвращении шпиля — который будет копией шпиля, созданного основоположником реставрации Эженом Эммануэлем Виолле-ле-Дюком в XIX веке. «Мы не строим своды, сделанные из бетона и покрытые камнем, — комментирует ход работ в марте 2023 года Филипп Жост, директор агентства по реконструкции. — Мы делаем их в камне, как в средние века»4.

4. Notre Dame to reopen in December 2024 // The Art Newspaper, 8.03.2023. [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 10.03.2023)
8 Эту справку мы привели здесь в качестве живой иллюстрации проблемы, указанной выше. В самом деле, нет ли здесь противоречия? Ведь таким образом материальность новейшего времени вторгается в заповедники памяти, решительно наводя там порядок во имя прошлого – но в итоге, лишь во имя одной из его возможных версий, и не факт, что подлинной.
9

Собственно говоря, спор о самой возможности возвращения подлинности (а заодно и о желательности таковой) возник достаточно давно – по меньшей мере, в XIX столетии. Ирина Сандомирская, конечно, к этому спору обращается: на страницах книги появляются непримиримые соперники, теоретик искусства Джон Рёскин и вышеупомянутый Виолле-ле-Дюк. Если последний (равно чтимый и критикуемый теоретиками русского искусства) всю свою концепцию реставрации выстроил на допущении творческого и зачастую субъективного (не сказать волюнтаристского) «восполнения» утраченного и достижения, таким образом, условной подлинности, то для поборника христианского социализма Рёскина историческое чувство – это, прежде всего, свидетельство веры и душевного, подвижнического усилия творца - возможно, безымянного. Этот оттенок сакральности и зажигает «светильники» архитектуры, о которых Рёскин пишет в своем программном, хотя сегодня уже и основательно подзабытом, трактате.
10 По замечанию историка и теоретика архитектуры Александра Раппапорта, «Сегодня можно взглянуть на Рёскина как на идеолога перехода от архитектуры стиля к архитектуре смысла»5. Он, безусловно, был сторонником реставрации не как эстетического или политического (или тем более технического), но прежде всего этического проекта. «Архитектура — это искусство располагать и украшать сооружения, воздвигаемые человеком для различных нужд, так, чтобы вид этих зданий способствовал укреплению душевного здоровья, придавал силы и доставлял радость»: в этих рёскиновских строках звучит морализм почти античного свойства6. И, несмотря на эту кажущуюся архаичность (или, скорее, утопичность, в чем, впрочем, Рёскина обвиняли уже и его современники)7, звучат вполне злободневно. Как, на наш взгляд, актуален и подход Рёскина к культурному и архитектурному наследию. Ведь проблема реставрации как фальсификации необычайно остра в постсоветской российской действительности; можно сказать, она тем острее, чем большими ресурсами обладает город, область – то есть художественная составляющая вновь сопровождается политическими и экономическими «отягчающими обстоятельствами»8.
5. Рёскин Дж. Семь светочей архитектуры / Пер. с англ. М. Куренной, Н. Лебедевой, С. Сухарева; науч. ред. А. Раппапорт. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 16.

6. Там же. С. 55.

7. Стоит добавить, что рёскиновская поэтика не лишена и определенной политичности: в том, как они складываются в «утопический миф о мире, в котором нет истории, в котором достигнута гармония между природой и человеком, где люди живут в дружбе и согласии», А. Раппапорт усматривает особый общественный идеал, противопоставленный «концепциям социальной (в том числе и классовой) борьбы». См.: там же, с. 19. Интересные параллели мы можем обнаружить и в русской философии и общественно-политической мысли; но это, очевидно, предмет отдельного исследования.

8. Ирина Сандомирская в предисловии к книге цитирует замечательный диалог, который, как представляется, мог бы иметь место и в современной Москве, бесконечно подвергающейся всяческому благоустройству: «…меня поразило, когда на мой вопрос о том, что будет на месте строительного котлована, мне ответили, что “здесь будет особняк восемнадцатого века с офисами”. Прошлое оказалось впереди, в будущем»… Сандомирская И. Past discontinuous: фрагменты реставрации. М.: Новое литературное обозрение, 2022. С. 37.
11 Значительное место в книге уделено исследованию соотношения реставрации и революции. Стартовой точкой и здесь может выступать этимология слов: в обоих случаях речь идёт о (воз)вращении: восстановлении подлинного, изначального образа или порядка (как заметил по этому поводу Энтони Гидденс, «...революция — средство восстановления счастливого естественного состояния. Следовательно, исключительно новаторский характер американской и французской революций не был очевиден в некотором смысле даже для тех, кто сыграл в них важнейшие роли»)9. Сандомирская сопоставляет эти смыслы старого и нового, прогресса и отставания, полагая, что между реставрацией художественной и реставрацией политической есть «интересный параллелизм»10.
9. Гидденс Э. Социология / науч. ред. В. А. Ядов; общ. ред. Л. С. Гурьевой и Л. Н. Иосилевича; пер. В. Малышенко и др. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 569.

10. «Присваивать уже нечего, от прошлого остался один песок» // Коммерсантъ Weekend, 21.08.2022 [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 10.03.2023)
12 Революция в том числе берет на себя ответственность за процесс, который можно было бы назвать «переопределением ценности ценностей». Сандомирская ссылается на одного из самых оригинальных русских марксистов – Александра Богданова, который, по ее словам, «пропагандировал полезность прошлого как средства для организации опыта настоящего»11. А то, что революция предполагает максимальную избирательность по сравнению со всеми иными поворотными точками истории, сомнений, в общем, не вызывает…
11. Сандомирская И. Past discontinuous: фрагменты реставрации. М.: Новое литературное обозрение, 2022. С. 208-209.
13 Отсюда и метафора «насилия» (физического и символического), которая неоднократно упоминается на страницах книги. Казалось бы, насилие (ведущее к разрушению) и восстановление (предполагающее созидание) сущностно противоположны друг другу; однако, замечает Сандомирская, «исторически велика и возрастает с совершенствованием техник войны роль насилия в формировании ценности, дискурсов и практики наследия, особенно в терминах международного права»12. Так, мало где революционное насилие (направленное не только против людей, но и против объектов культуры) имело такой размах, как во Франции; однако же, «во Франции периода Реставрации… преображение памятника в исторический памятник имело наиболее выраженные признаки», — отмечает Сандомирская13. «Пока не возникла бюрократическая машина охраны как признака “цивилизации” и “выхода из варварства”, не было и “исторического памятника”. По следам революционного насилия и последующего режима реставрации произошла и решающая метаморфоза в семантике patrimoine»14.
12. Там же. С. 47.

13. Там же. С. 127.

14. Там же. С. 127-128.
14 Но реставрация также предполагает подобный селективный режим. Что именно реставрировать, существует ли некая иерархия между одним условным памятником и другим? Ведь, как показывает практика, прямолинейный принцип «чем старше – тем важнее», работает далеко не всегда. Как формулирует это автор книги, «Риторика реставрации основана на метафорах возвращения, возрождения, восстановления утраченного прошлого, воплощенного в материальности конкретных предметов»15. При этом, реставрация «возвращает прошлое не сплошь, но выборочно, посвящая свои усилия сингулярным объектам и экстраординарным моментам прошлого — знакам исторически поворотных пунктов и великим шедеврам, вечным ценностям, но облеченным в тленную материальную оболочку, временность которой входит в конфликт с их непреходящим значением»16.
15. Там же. С 21.

16. Там же.
15 (Кстати, в одном из интервью Ирина Сандомирская развивает эту мысль, апеллируя к словам Ханны Арендт о том, что «революция — это всегда поворот назад, она ставит у истории за спиной совершенно новую точку начала, образ некоего золотого века, к которому надо вернуться, чтобы очиститься от искаженной истории, в которой мы жили до сих пор, от ее несправедливостей и уродств. У реставрации ровно такой же миф — идеального, первоначального, не тронутого никаким гниением, никакой эксплуатацией состояния вещи, которое надо восстановить, просто освободив ее от наростов, причем средствами необходимого насилия»)17.
17. «Присваивать уже нечего, от прошлого остался один песок» // Коммерсантъ Weekend, 21.08.2022 [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 10.03.2023)
16 Подведем краткий итог. С одной стороны, может сложиться ощущение, что реставрация в том виде, в каком мы привыкаем (или уже привыкли?) видеть ее в нашей повседневности – все эти «особняки с офисами», хитроумные варианты «приспособления» старинных особняков к многоэтажным жилым комплексам за подновленными фасадами и прочее – не просто свидетельствует о разочаровывающем настоящем, но и «расколдовывает» прошлое. И все же полагаем, что такой цинический взгляд – не единственно возможный, и, скорее всего, не верный.
17 «Мы движимы желаниями паломничества к «светильникам» и ищем «священные камни» в химерах, созданных историческим позитивизмом, инженерной техникой и коммерцией. Например, в Кижах или в замках Луары»18. Это, пожалуй, верно – даже сейчас, в новую эпоху катастроф, когда любое «паломничество», и в особенности ставший таким привычным для нас видовой туризм, значительно затруднены, а по ряду направлений прекратились вовсе – «светильники» по-прежнему влекут нас. Думается, для того, чтобы наша очарованность этим (возможно, призрачным) светом не основывалась бы только на иллюзиях и мифах, но была бы насколько возможно просвещенной – книги, подобные «Past discontinuous…» нам просто-таки необходимы.
18. «Присваивать уже нечего, от прошлого остался один песок» // Коммерсантъ Weekend, 21.08.2022 [Электронный ресурс]. URL: >>>> (дата обращения: 10.03.2023)

Библиография

1. Гидденс Э. Социология / науч. ред. В. А. Ядов; общ. ред. Л. С. Гурьевой и Л. Н. Иосилевича; пер. В. Малышенко и др. М.: Эдиториал УРСС, 1999. 703 с.

2. Сандомирская И. Past discontinuous: фрагменты реставрации. М.: Новое литературное обозрение, 2022.

3. «Присваивать уже нечего, от прошлого остался один песок» // Коммерсантъ Weekend, 21.08.2022 [Электронный ресурс]. URL: https://www.kommersant.ru/doc/5515125

4. Рёскин Дж. Семь светочей архитектуры / Пер. с англ. М. Куренной, Н. Лебедевой, С. Сухарева; науч. ред. А. Раппапорт. СПб.: Азбука-классика, 2007.

5. Notre Dame to reopen in December 2024 // The Art Newspaper, 8.03.2023. [Электронный ресурс]. URL: https://www.theartnewspaper.com/2023/03/08/notre-dame-cathedral-paris-reopening-2024 (дата обращения: 10.03.2023)

6. Plungian, Vladimir A. & Johan van der Auwera. Towards a Typology of Discontinuous Past Marking // Language Typology and Universals. Sprachtypol. Univ. Forsch. (STUF), Berlin. 2006. No 59(4).P. 317-349. DOI: 10.1524/stuf.2006.59.4.317

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести