Везде
Василий Алексеевич Маклаков – один из основателей «политической альтернативистики»
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Василий Алексеевич Маклаков – один из основателей «политической альтернативистики»
Аннотация
Код статьи
S258770110006861-9-1
DOI
10.18254/S258770110006861-9
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Кара-Мурза Алексей Алексеевич 
ORCID: 0000-0002-0302-6500
Должность: главный научный сотрудник, руководитель сектора философии российской истории
Аффилиация: Институт философии РАН
Адрес: Москва, 109240, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1
Выпуск
Том 3 № 2
Аннотация

В статье анализируется творчество выдающегося интеллектуала русского Серебряного века Василия Алексеевича Маклакова (1869-1957), которого автор статьи считает не только выдающимся юристом и политическим деятелем, но и интереснейшим «философом истории». По мнению автора, вкус с «философскому» взгляду на исторический процесс был привит Маклакову его наставником по историческому факультету Московского университета П.Г. Виноградовым. Отчетливые следы философско-исторического подхода видны, в первую очередь, в обширных мемуарах В.А. Маклакова, где он с большим профессионализмом выделяет и анализирует многообразные «развилки» российской истории.

Ключевые слова
В.А. Маклаков, П.Г. Виноградов, историческая наука, философия истории, политическая альтернативистика, русская культура, большевистская революция, эмиграция
Источник финансирования
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и АНО ЭИСИ в рамках научного проекта № 19-011-31314 «Несостоявшиеся альтернативы политической истории России как фактор национального политического сознания»
Классификатор
Получено
06.06.2019
Дата публикации
27.09.2019
Всего подписок
89
Всего просмотров
3161
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2019 год
Преимущества сервисов
1500 руб. / 15.0 SU
1 В мае 2019 г. исполнилось 150 лет со дня рождения Василия Алексеевича Маклакова – выдающегося интеллектуала русского Серебряного века.
2 Маклаков, окончивший сразу два факультета Московского университета, был профессиональным историком и юристом. Но огромный корпус его текстов, в том числе мемуарных, наглядно показывает: Василий Алексеевич, несомненно, проявил свой профессионализм и еще в одной области – он оказался интереснейшим «философом истории».
3 Скажу несколько слов о том, в чем я вижу разницу между «исторической наукой» и «философией истории». «Философия истории» отличается от «просто истории» тем, что «просто история» – это научное знание о том, что в истории произошло, а «философия истории» – это наднаучное рассуждение о том, что в истории возможно. Выражение: «история не знает сослагательного наклонения» – всего лишь трюизм, часто скрывающий под строгостью рассуждения нежелание мыслить глубже. Но работа с «сослагательным наклонением» – это особая профессиональная работа и в особом профессиональном поле – в области «философии истории», где речь идет именно о возможном в истории. В какой мере этот дискурс о возможном должен и может выполнять историк, а, может быть, это естественный удел совсем другой профессии – философии, – об этом в историческом знании продолжаются споры.
4 Маклаков в своих поздних мемуарах (к одному из переизданий я имел честь писать Предисловие1) довольно подробно описал нам свой путь к пониманию «смысла истории», к пониманию того, насколько она, с одной стороны, естественна и закономерна, а какой, с другой стороны, она – непредсказуема и вероятностна.
1. Кара-Мурза А.А. Василий Алексеевич Маклаков и его «Воспоминания» // Маклаков В.А. Из воспоминаний. Уроки жизни. М., Московская школа политических исследований, 2011. С. 6-8.
5 Еще молодой Маклаков, по его признанию, прекрасно отдавал себе отчет в том, что есть разница, между человеком, кто знает «факты истории» (пусть даже в большом объеме) и тем, кто понимает их «внутренний смысл». «В нашей деревенской библиотеке находились многие классические сочинения и журналы старого времени… Таким образом давно, незаметно для себя самого я знакомился с историей, но подходил к ней исключительно с точки зрения ее «созерцания», то есть знакомства с людьми и событиями. Но «понимания» истории, то есть смысла происходящих на протяжении ее перемен, мне никто не давал. Время для понимания и наступило на историческом факультете»2.
2. Маклаков В.А. Из воспоминаний. Уроки жизни (с предисловием А.А. Кара-Мурзы). М., Московская школа политических исследований, 2011. С. 171.
6 Отмечу, что для профессиональных философов это признание дорогого стоит, ибо говорит о понимании Маклаковым смысла «философствования». Ведь согласно Сократу, одному из философских «классиков», философа можно отличить от простолюдина апофатически: все люди много чего не знают, но только философ «знает о том, что он не знает» и открыто признается в этом.
7 Как известно, Маклаков на историческом факультете Императорского Московского университета был учеником Павла Гавриловича Виноградова. Именно Виноградов наглядно показал студенту-историку, что главная задача профессионала – это пройти между двумя крайностями – с одной стороны, «не превратиться в тупицу, шкап, набитый книгами»; а с другой стороны, – «не стать фантазером в науке».
8 Виноградов, в свою очередь, был последователем Герберта Спенсера, либералом-эволюционистом – таким в общем сформировался и его ученик Маклаков. Тот вспоминал об учителе: «В его распоряжении всегда находилась масса аналогий, сравнений, иллюстраций из разных эпох и народов, которые показывали с кристальной ясностью, что в истории все совершается по непреложным законам общественной жизни, что в ней нет ничего необъяснимого (курсив мой. – А.К.). В обнаружении и определении этой закономерности был лейтмотив виноградовских лекций и его научных работ. При этом идею этой закономерности он нам не навязывал, не внушал "a priori", как аксиому своей исторической философии (курсив мой. – А.К.). Это был просто логический вывод, к которому каждый естественно приходил сам, усвоив его изложение»3.
3. Там же.
9 Мы знаем, как назывался семинар Виноградова, где Маклаков близко подружился с будущим известным философом Михаилом Осиповичем Гершензоном. Он назывался «Афинская полития Аристотеля» – вся рамка их штудий была изначально задана как «политико-философская».
10 Но я подозреваю, что точно также Виноградов относился и к «истории вообще» – недаром Маклаков назвал его метод «исторической философией». Виноградов, как известно читал студентам курс истории Средних веков, и Маклаков вспоминал один из разговоров с учителем: «"Мой идеал, – сказал он мне раз, прочитать историю Средних Веков, не назвав ни одного собственного имени. Они не нужны для ее понимания"».4 Что это? По большому счету, «история» за вычетом «имен собственных» – это и есть философия истории.
4. Там же. С. 172-173.
11 И здесь вспоминается история с публикацией в парижских «Современных записках» воспоминаний Маклакова: редакция в лице И.И. Бунакова-Фондаминского заказала ему именно личные мемуары, а он, как мы помним, принес под видом мемуаров чисто «историософское предисловие». Более того, когда ему на это указали, он и для второго выпуска принес… второе «историософское предисловие». И тут Бунаков-Фондаминский в разговоре с Вишняком признал, что Маклаков строго говоря, имел на это право. Ведь Бунаков, заказывая мемуары, поставил всего лишь два условия: 1) не ругать Милюкова; и 2) не хвалить Столыпина. Маклаков честно выбросил из своей истории эти два имени (прямо в стиле Виноградова) и получилась «историософия», ибо теперь в истории стали действовать два философско-исторических концепта: «Освободительное движение» (его квинтэссенция – Милюков); и «конституционное самодержавие» (это, конечно, Столыпин).
12 Еще один член редакции «Современных записок», тоже правый эсер Руднев – знаете как назвал мемуары Маклакова? – «медитациями»5 и вместе с Вишняком требовал их скорейшего прекращения, так как «Современные записки», журнал возглавляемый четырьмя эсерами, под видом мемуаров получил сокрушительную историософскую «критику справа».
5. Письмо В.В. Руднева – М.В. Вишняку от 2 мая 1930 г. См.: «Современные записки» (Париж, 1920-1940). Из архива редакции (ред. О. Коростелев, М. Шруба). Т. 1. М., НЛО, 2011. С. 524.
13 Назову, как я его пронимаю, историософское кредо Маклакова, сжато сформулированное в поздних мемуарах: «Медленная эволюция – закон жизни; переворот – ее кризис, иногда необходимый, но сам по себе никогда не желательный»6.
6. Маклаков В.А. Из воспоминаний. С. 330.
14 Нечто подобное Маклаков писал и раньше – например, в одном из очерков мемуарной серии «Из прошлого» в 1929 г. в «Современных записках»: «Конечно, никому не дано обойти этапы естественного развития государства, как никому не дано помешать организму расти, зреть и стариться. Но как можно избавить организм от болезней или увечий, можно избавить и государство от катастроф и революций»7.
7. Маклаков В.А. Из прошлого: [продолжение] // Современные записки, 1929, № 40. С. 295.
15 Эпоха Александра II – идеальное время для Маклакова, когда власть работает «на опережение»: «Революция, несмотря на видимость всеобщей покорности, была давно возможна в России. Конец царствования Николая I уже заставил опасаться ее в формe крестьянских движений. Страх мог быть преувеличен; но из-за него Александр II разорвал с сословной Россией и положил начало преобразованию ее в современную демократию. Эта последняя должна была быть капиталистической по социальному строю и конституционной по политической формe. Послe реформ Александра II возврат к старым порядкам стал невозможен. Россия шла медленно, но неуклонно по новому пути; чтобы дойти по нему до конца не было нужды в революции. Было достаточно не противиться естественному развитого жизни»8.
8. Маклаков В.А. Из прошлого. Первая революция // Современные записки, 1934, № 54. С. 317.
16 Итак, задача власти, задача политики, да и общества в целом – помогать эволюции, расчищать ей дорогу, освобождать от препятствий. Если это не получается (например, власть мешает эволюции) – вот тогда и случаются «завихрения», которые и порождают те самые «альтернативы»9.
9. См.: Кара-Мурза А.А. Как идеи превращаются в идеологии: российский контекст // Философские науки, 2012, № 2 (9). С. 27–24.
17 Вот примеры маклаковских «альтернатив» (цитирую дословно): «Взрыв 1917 года совершился бы раньше, если бы Александр II попытался продолжать политику Николая»10; или: «Царствование Николая II могло пойти иначе, если бы в 95 году он вдохновился примером своего Великого Деда…»11.
10. Маклаков В.А. Из прошлого: [продолжение] // Современные записки, 1929, № 40. С.295.

11. Там же.
18 Уроки Виноградова не прошли для Маклакова даром. Он, например, был очень далек от «морализаторства» по поводу истории; например, к ужасам большевистского террора в России он старался относиться профессионально-спокойно. Например, 5 апреля 1921 г. Маклаков писал Шульгину из Парижа о «виноградовских уроках»: «Вспоминаю (66-67) период, о котором я когда-то писал сочинение в студенческие годы и который потому живо помню и чувствую; это о завоевании Англии норманнами; Вильгельм Завоеватель был злодей не меньше большевиков; а то, что он проделал с бунтующим севером Англии, не идет ни в какое сравнение с тем, что делали большевики; прецедентов этого злодейства Вильгельма Завоевателя нужно искать разве что в Книге Царств. А между тем вся будущая Англия выросла из этого Вильгельма Завоевателя, который останется в памяти потомков как один из величайших ее королей»12.
12. Маклаков В.А. Из воспоминаний. Уроки жизни (с предисловием А.А. Кара-Мурзы). М., Московская школа политических исследований, 2011. С. 66-67.
19 Итак, с идеалом «власти» у Маклакова более-менее понятно – это Александр II. Но какова роль интеллектуала, историка, политика в такой картине мира – познаваемой, рациональной, предсказуемой, в целом оптимистичной? Но и, разумеется, полной драм – но драм разрешимых, в которых понятно, как себя вести.
20 Широко известно, что во всемирной истории у Маклакова был кумир – еще с юности, с первого его посещения с отцом Франции. Это был граф Мирабо. Маклаков как-то вспоминал: «Потом уже в России мне подарили восемь томов Лука Монтиньи с биографией Мирабо и выдержками его речей, из которых многие я до сих пор помню. Вообще, к соблазну наших политических «ригористов», у меня образовался культ Мирабо. Я ценил в нем то, что если он толкал на реформы, то старался снабдить «власть» средствами помешать «разрушению» пойти слишком далеко; для этого отстаивал королевское «вето»»13.
13. Там же. С. 92.
21 А кого из русских политиков, своих современников, Маклаков приводил в качестве образца? Он был критичен, иногда придирчив, но и симпатизировал многим, однако выделял все же одного, и с большим отрывом от остальных – графа Петра Александровича Гейдена. Для него Гейден был русский аналог Мирабо: не по внешности, а по сущности: Мирабо был красноречив, а Гейден – по большому ораторскому счету скорее косноязычен. И тем не менее, по сути именно Гейден – русский аналог Мирабо: «Ум трезвый и ясный, он видел, как под блестящею оболочкой разлагалось Самодержавие и понимал, что без поддержки либеральной общественности погибнет Монархия. Отсюда его одинаковая преданность конституции, как и Монархии… Когда перводумская демагогия стала доказывать, что спасение России только в полном «народоправстве», он стал обличать эту ложь с той же настойчивостью, с которой боролся против лжи старого строя»14.
14. Маклаков В.А. Первая Государственная Дума. Париж, 1939. С.38.
22 Бывали, конечно, периоды, когда у спокойного и рассудительного в целом Маклаковы бывали уклоны в сторону исторического фатализма. Следы этого настроения встречаются в основном в письмах – но это особый жанр; он более подвержен настроению, и его невозможно наутро подредактировать. Любят цитировать письмо Маклакова – Шульгину от 18 февраля 1924 г.: «Всё, что случилось с нами, не только заслужено за наши ошибки, но и вполне закономерно. Российской революцией завершился длинный период русской истории; мы подоспели только к концу его... Если с высоты птичьего полёта смотреть на историю последних годов, то становится поразительно ясна неизбежность всего того, что случилось, а потому, в сущности, и бесполезность не только обличения других, но даже и собственных покаяний»15.
15. «Спор о России: В.А. Маклаков – В.В. Шульгин. Переписка 1919–1939 гг.» М., РОССПЭН, 2012. С. 175-176.
23 8 марта 1929 г. Маклаков сообщал в Нью-Йорк Б.А. Бахметеву о скором появлении в «Современных записках» первой части его мемуаров: «Не хочу ни приносить покаяния, ни себя превозносить; я считаю, что всё, что случилось, до такой степени закономерно и неизбежно, так логически вытекает из всей русской истории, что какие бы то ни были осуждения просто нелепы»16.
16. Совершенно лично и доверительно!» Б.А. Бахметев – В.А. Маклаков. Переписка 1919-1951. В 3-х тт. т. 3 (общ. ред. О.В. Будницкого). М. – Стэнфорд, РОССПЭН – Издательство Гуверовского института, 2002, С. 426.
24 А главная «русская альтернатива» была изложена В.А. Маклаковым в 1939 г. в предисловии к книге «Первая Дума»: «В конечном счете Россию в Революцию столкнула война. Без нее Революции не было бы. Но если после 8 лет (1906-1914) «конституции» Россия смогла воевать целых три года, то будет ли смело предположить, что, если бы эти 8 лет протекали иначе, Россия смогла бы в войне достоять до конца? В совместной конституционной работе с общественностью здоровые элементы исторической власти получили бы такую опору, что они смогли бы преодолеть осилившие их микробы разложения власти и государства в форме Распутинства»17. «Война, – делает вывод Маклаков, – тогда пошла бы иначе и могла бы иначе окончиться. Конечно, во время войны общественность свой долг исполняла; но тогда было поздно. Она уже несла прямые последствия ошибок 1905–1906 годов; эти последствия так неисчислимо громадны, что их размер себе страшно представить»18.
17. Маклаков В.А. Первая дума. Воспоминания современника. Париж, 1939. С. 11.

18. Там же. С. 12.

Библиография

1. Кара-Мурза А.А. Василий Алексеевич Маклаков и его «Воспоминания» // Маклаков В.А. Из воспоминаний. Уроки жизни. М., Московская школа политических исследований, 2011. С. 6–8.

2. Кара-Мурза А.А. Как идеи превращаются в идеологии: российский контекст // Философские науки, 2012, № 2 (9). С. 27–24.

3. Маклаков В.А. Из воспоминаний. Уроки жизни (с предисловием А.А. Кара-Мурзы). М., Московская школа политических исследований, 2011.

4. Маклаков В.А. Из прошлого: [продолжение] // Современные записки, 1929, № 40. С. 250–300.

5. Маклаков В.А. Из прошлого. Первая революция // Современные записки, 1934, № 54. С. 300–-350.

6. Маклаков В.А. Первая дума. Воспоминания современника. Париж, 1939.

7. «Совершенно лично и доверительно!» Б.А. Бахметев – В.А. Маклаков. Переписка 1919-1951. В 3-х тт. т. 3 (общ. ред. О.В. Будницкого). М. – Стэнфорд, РОССПЭН – Издательство Гуверовского института, 2002.

8. Современные записки (Париж, 1920-1940). Из архива редакции (ред. О. Коростелев, М. Шруба). Т. 1. М., НЛО, 2011.

9. Спор о России: В.А. Маклаков – В.В. Шульгин. Переписка 1919–1939 гг.» М., РОССПЭН, 2012.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести