Везде
The social ideal as an a priori concept of the Russian philosophy of history (Second half of the XIX – early ХХ century)
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
Metrics
The social ideal as an a priori concept of the Russian philosophy of history (Second half of the XIX – early ХХ century)
Annotation
PII
S258770110015860-8-1
DOI
10.18254/S258770110015860-8
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Irina N. Sizemskaya 
Occupation: Chief Research Fellow, Sector for Social Philosophy
Affiliation: RAS Institute of Philosophy
Address: Russian Federation, Moscow, 109240, 12/1 Goncharnaya str.
Edition
Volume 5 Vol. 5 N 2
Abstract

The article fixes two dimensions of the problem of the social ideal: axiological and philosophical-historical. The social ideal is considered by the author as an a priori concept of philosophical and historical knowledge, which asserts the scientific legitimacy of assessing historical events and social reality from the standpoint of moral consciousness and universal human ideas about what should be done. The author shows that its inclusion in the scientific apparatus of the philosophy of history allows us to understand the historical movement of mankind and individual peoples as an integral being, the semantic core of which is the movement from the past to the present and from it to the future in the direction of perfect forms of social community. Such a direction was presented in Russian philosophical thought by studies that correlated the movement of history and the accompanying social transformations with the interests of development and the creative self-realization of a person. This initiated attention to a new vector of consideration of the social ideal and, in this context, to historical epistemology as part of the scientific philosophy of history. In this regard, the author refers to the research of N.I. Kareev and his analysis of the role of "accidental" and "legitimate" subjectivism in the interpretation of the historical process.

Keywords
historical process, social ideal, philosophy of history, historiosophy, moral obligation, a priori concept, truth, historiosophical epistemology, N.I. Kareev, legal subjectivism
Received
10.03.2021
Date of publication
10.07.2021
Number of purchasers
3
Views
143
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf

To download PDF you should sign in

Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1

Важно то, чтобы творчество человека, его мысли, его дела имели внутренний смысл, имели значение и оправдание пред лицом Абсолюта.

П.И. Новгородцев
2

Я думаю, что единство нравственных идеалов может быть рассматриваемо как положение не менее убедительное, чем единство научных истин.

П.Л. Лавров
3 Введение
4

Для отечественной философской мысли XIX в. тема общественного идеала является традиционной, привлекавшей внимание представителей разных философских школ и направлений (И.В. Киреевский, Н.Я. Данилевский, А.И. Герцен, Вл. Соловьёв, П.И. Новгородцев, Н.И. Кареев, С.Л. Франк). Важно, что обращение к ней, как отмечал П.И. Новгородцев, имело «не частное и временное, а общее и безусловное значение»1, отражавшее устремления человечества к совершенству и осознание, что в этом осуществляется высшая цель, вечный закон жизни. Речь всегда шла об идеале, который в главном своем смысле един для всех и для всех времен и стремление к которому составляет истинную правду человеческой жизни. Почему тема общественного идеала была постоянной для отечественной философской мысли? Этому факту есть свои объясняющие причины, в том числе связанные с национальными особенностями «русского философствования». Прежде всего следует назвать ту, которую С.Л. Франк определил как конкретный интуитивизм, соотнеся его с «особенным пониманием истины», которая рассматривалась не только как «производная абстрактная категория познания», но и «конкретная онтологическая сущность», «сущностное основание жизни»2. Критерием так понимаемой истины признавался опыт, интерпретируемый как постижение бытия в сочувствии и переживании. Его функция виделась в том числе в страховании познания от притязаний разума на аксиоматичность своих толкований реальности. В научный аппарат философского знания вошло понятие «живознание», в котором все интеллектуальные силы человека сливаются в одно «живое и цельное знание ума» (И.В. Киреевский). В контексте выработки философских начал исторической эпистемологии утвердилось мнение, что «все ложные выводы рационального мышления зависят только от притязаний на высшее и полное познание истины»3. Таким образом, можно сказать, что русское философское мышление в своей типично национальной форме никогда не было бесстрастным теоретическим осознанием мира, ему были свойственны единение, дополняемость всех видов познавательного процесса. И потому оно всегда включало оценку бытия с позиций представлений о должном и нормах нравственного сознания. Эта черта «русского способа философствования» существенна для нашего рассмотрения темы – именно с ней связана приоритетная ориентация философских поисков путей и средств достижения всеобщего блага, т.е. общественного идеала.

1. Новгородцев П.И. Об общественном идеале // Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. С. 56.

2. Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. С. 152.

3. Киреевский И.В. О необходимости и возможности новых начал для философии // Киреевский И.В. Критика и эстетика. М.: Искусство, 1998. С. 114–156.
5 В контексте предложенного рассмотрения темы общественного идеала следует сказать и еще об одной особенности русской общественной мысли. На нее не раз обращал внимание В.В. Зеньковский, который отмечал особый интерес с ее стороны к теме человека, его судьбы и в этом ракурсе к вопросам о смысле истории. Русская философия, писал он, «больше всего занята темой о человеке, о его судьбе и путях, о смысле и целях истории. Прежде всего это сказывается в том, насколько всюду доминирует (даже в отвлеченных проблемах) моральная установка; здесь лежит один из самых действенных и творческих истоков русского философствования»4. Поэтому при всех поворотах философской рефлексии постоянным оставалось обращение к идее общественного идеала, структурировавшей философские размышления о прошлом и настоящем под углом зрения совершенного и нравственно оправданного. Это необходимо вводило в акт осознания социального бытия представления об общественном прогрессе и его критериях, общим смысловым контекстом которых всегда оставалось идеальное обустройство человеческой жизни, утверждающееся через практические устремления к социальной гармонии, справедливости и добру.
4. Зеньковский В.В. История русской философии. М.: Академический проект; Раритет, 2001. С. 21.
6 Включение идеи общественного идеала в проблемное поле социально-философских изысканий актуализировало вопрос об объективности/субъективности его содержания. Исторически случалось так, что общественный идеал обнаруживал себя безнадежной утопией с точки зрения реализации связанных с ним критериев, а результаты социальной практики в этом направлении и ее последствия оказывались не соответствующими благим желаниям и поставленным целям. Более того, в рамках философского осмысления проблемы стало очевидно, что обозначаемая утопическим сознанием картина будущего общественного состояния прерывает исторический процесс, что мысль о полном осуществлении идеала в условиях обыденной действительности ведет к логическому тупику и к неизбежным нравственным издержкам в социальной практике. Во имя «светлого будущего» в жертву приносилось настоящее, а человек расценивался как средство его достижения. И потому история, во всем обнаруживающая свой преходящий характер, не может иметь даже на уровне мысли завершения ни в каком идеальном состоянии.
7 Но очевидным был и позитивный результат у такого открывшегося содержания утопии: им стало убеждение в том, что история всегда будет оставаться сферой исканий и устремлений человека к идеалу в организации общественной и индивидуальной жизни, системы распределения результатов общего труда, в правовых гарантиях свободного личностного развития и т.д. И у таких поисков нет ни логического, ни практического предела. В этой смысловой значимости общественный идеал оставался на пике интереса отечественной философии весь XIX век. Центральной идеей, как писал Новгородцев, была «не вера в земной рай, который оказывается по существу недостижимым, а вера в человеческое действие и нравственное долженствование – вот что становится здесь перед нами. Не обетованная земля, а непреклонная личность, такова наша последняя опора. Личность, непреклонная в своем нравственном стремлении, черпающая свою силу из веры в абсолютный идеал добра и неизменно сохраняющая эту веру при всех поворотах истории, – вот что берется здесь за основу для общественного созидания»5 (курсив мой – И.С.). Человек в его духовно-нравственных устремлениях к добру и справедливости возводился в центр общественного идеала.
5. Новгородцев П.И. Об общественном идеале // Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. С. 44.
8

Такой его смысл утвердился в отечественной философской мысли во второй половине XIX в., получив обоснование в исследованиях А.И. Герцена, П.Л. Лаврова, Н.К. Михайловского, Вл. Соловьёва. В содержание общественного идеала было включено критическое отношение человека к действительности, ориентирующее на видение существующих общественных систем и институтов в антитезах «действительное – должное», «реальное – возможное», «справедливое – несправедливое», «демократическое – тоталитарное». Это актуализировало проблему «объективное/субъективное» в общественном идеале и вопрос о правомерности включения данного понятия в научный аппарат философии истории. Такая постановка проблемы предпринималась и ранее (исследования Т.Н. Грановского, В.О. Ключевского), но рассмотрение ее в качестве эпистемологической связано именно со второй половиной XIX века. Обращение к ней инициировало разработку нового исследовательского направления – им стала историософская эпистемология.
9 Идея общественного идеала в структуре философско-исторического знания
10 Утверждение нового направления на платформе философско-исторического знания не было случайным. Оно явилось ответом, если говорить об общей причине, на усиление влияния позитивизма и теоретической социологии на философию истории6. К этому времени в ее проблемное поле была включена теория общественного прогресса в его социологической трактовке, которая стала теоретическим основанием интерпретации исторического процесса, определив его содержание и социальные смыслы. «Мы ищем и можем искать в истории лишь различные фазисы прогресса, – писал П.Л. Лавров в “Исторических письмах”, – и понимать историю – значит понимать ясно способы осуществления нашего нравственного идеала в исторической обстановке. Мы прилагаем этот идеал к объективным фактам истории, и это не мешает им оставаться объективно верными, так как и тут верность их зависит от нашего знания и от нашей критики; субъективный же идеал придает им перспективу, и нет никакого другого способа построить эту перспективу, как при пособии нравственного идеала»7. Таким образом, новая исследовательская установка вносила в истолкование исторического процесса оценочный момент, «заимствованный» у идеи общественного идеала.
6. На этом интеллектуальном фоне социология, трактуемая как наука об общих законах развития общества, стала оказывать значительное влияние на все социальное знание. Философия истории не стала исключением, более того, как отмечал Э.Д. Радлов в «Очерках истории русской философии», она постепенно превращалась в социологию. Нередко социология толковалась как «философия истории на научной почве» (А.П. Щапов). Р.Ю. Виппер в «Очерках теории исторического познания» обозначил ситуацию еще определеннее, назвав социологию преемницей философии истории. Исследовательский интерес постепенно переключался на анализ взаимосвязи различных сторон и форм организации общественной жизни. Наиболее последовательными проводниками социологического подхода в философии истории были П.Л. Лавров и Н.К. Михайловский. Н.И. Кареев был убежденным сторонником связи философии истории и социологии, хотя и не отрицал у нее своего предмета, им признавалась история с философской точки зрения, включавшая в свое проблемное поле идею общественного прогресса.

7. Лавров П.Л. Исторические письма. Письмо семнадцатое // Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в двух томах. Т. 2. М.: Наука, 1965. С. 291.
11 Наиболее последовательную разработку новое направление получило в исследованиях Николая Ивановича Кареева (1850–1931), ученика С.М. Соловьёва и В.И. Герье, философа, социолога, историка, автора нескольких фундаментальных работ по философии истории. В их ряду особое место заняли «Основные вопросы философии истории» (1884) и «Историко-философские этюды» (1889), которые быстро принесли автору широкую известность. В них была сделана попытка концептуализации идеи общественного идеала в системе философско-исторического знания. Для Карева проблема встала в таком ракурсе не в последнюю очередь потому, что с ней был связан его профессиональный интерес. Но главная объяснительная причина обращения именно к философии истории крылась в ней самой. Философия истории, в то время уже утвердившая себя в самостоятельном дисциплинарном статусе, сопрягалась со многими видами социального знания – с социальной философией, социологией, историей, культурологией, юриспруденцией. Поэтому обращение к теме общественного идеала на ее теоретической платформе было своего рода ответом на возникшую познавательную ситуацию, отражавшую потребность в расширении исследовательских рамок проблемы и возможностей ее новых интерпретаций. Н.И. Кареев выбрал наименее разработанное, но наиболее востребованное направление теоретических поисков. Таковым для него стало рассмотрение общественного идеала и включенной в него системы духовно-нравственных смыслов как априорного принципа истолкования истории с точки зрения ее значений для человека.
12 История, утверждал вслед за Т.Н. Грановским и А.И. Герценом Н.И. Кареев, – это «живая ткань линий», переплетающихся самым неожиданным способом, «формула ее феноменологического бытия», соединяющая единое и многое, необходимое и случайное. Философия истории призвана «увидеть во многом единое, в хаосе гармонию, в случайном необходимое»8. Общепризнанная очевидность, что историческое движение сопряжено с действием множества «хаотических сцеплений» и «неправильностей», ставит перед познанием задачу подвести многообразие исторических реалий «под общий знаменатель». Этим знаменателем для познающего субъекта является движение от прошлого к настоящему и от него к будущему. Но как при этом избежать умозрительных схем провиденциализма? Н.И. Кареев связал решение такой задачи и ответы на стоящие за ней вопросы с осмыслением исторического процесса как движения к совершенным формам организации общественной жизни – иными словами, через утвердившуюся в теоретической социологии «формулу прогресса», вносившую в ход истории «объединяющий принцип разумной цели». Идея прогресса в сопряжении с общественным идеалом наделяла обозрение истории тем «порядком», который предостерегал философию истории от телеологизма (в любом его проявлении) и страховал от мысленного конструирования реальности по «умозрительным принципам», по заранее составленному познающим субъектом плану. Областью знания, в рамках которого возможно обращение к идее общественного идеала в «согласии» с объективной реальностью, является, считал Н.И. Кареев, историософия, определенная им самостоятельной областью философско-исторического знания. Ее предметом является теория исторического знания и исторического процесса, включающая общие принципы, необходимые «при занятии всякой наукой», ее задача – описание истории в ее значении для человека9. Историософия призвана ответить на вопрос, «куда идет человечество с самого начала исторической жизни», прилагая к рассмотрению этого движения идею общественного идеала как общего блага, определяющего общую линию движения истории. Общественный идеал дает необходимые критерии, которые исследователь использует в виде своеобразной «мерки» для оценки хода истории по категориям лучшего и худшего, истинного и ложного. Это делает возможным перевести умозрительный вопрос о смысле истории в понятный, наполненный жизненными критериями вопрос: «осуществляет ли история наши идеалы?».
8. Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. Второе переработанное издание. СПб., 1887. С. 95.

9. Н.И. Кареев ввел следующее различение между философией истории и историософией. Объясняя свою позицию по этому вопросу, он писал: «Философией истории я называю историю человечества с философской точки зрения, а философскую теорию исторического знания и исторического процесса, отвлеченно взятого, называю историософией: она должна заимствовать свои учения из философии (самые общие воззрения) из историки, т.е. исторического знания (методы), и из психологии и социологии (законы духовной и общественной жизни), чтобы быть теорией философии истории, системой ее общих идей и принципов, какие необходимы при занятии всякой наукой». (Кареев Н.И. Моим критикам. Защита книги «Основные вопросы философии истории». Варшава, 1884. С. 12.) В таком разведении философии истории и историософии Кареев видел смысл предложенного им «терминологического нововведения».
13 Понятие общественного идеала «работало» на решение этой задачи, так как несло в себе априорные представления человека о совершенном. «Узнать a priori реальные факты истории, ее настоящий ход, все ее действительное содержание невозможно, – писал Кареев, – но вполне возможно отнестись ко всему этому с априорной точки зрения, подойти ко всему этому с априорной руководящей идеей, внести в знание всего этого априорный объединяющий принцип»10. Концепт общественного идеала выполняет в познавательном процессе функцию такого «априорного объединяющего принципа», поскольку несет в себе вневременные – и в этом смысле всечеловеческие – духовно-нравственные критерии конструирования человеческого бытия. Человек прилагает эти критерии к реальности, пытаясь осмыслить ее как данность, в которую он включен эмпирически через социальную практику и духовно через ее осознание в разнообразных формах научного знания и художественного творчества. Сформулированная Кареевым позиция утверждала антропологизм принципом философско-исторических исследований, а с этим эпистемологическую проблематику в качестве самостоятельной области философско-исторического знания.
10. Кареев Н.И. Историко-философские и социологические этюды. СПб., 1888. С. 183.
14 В предложенном понимании роли общественного идеала в историческом и социальном знании нетрудно увидеть влияние Н.К. Михайловского, который считал невозможным отделение достигаемых научных результатов от нравственных и ценностных ориентаций познающего субъекта11. В его трактовке философия истории представала применением к историческому движению человечества идеалов разумности, добра и справедливости, с необходимостью включающим в исследовательский контекст антитезу «должное – действительное». Научную истину, считал он, нельзя отделить от идеалов и ценностей познающей личности, и потому достигаемое знание в его значении для человека неотделимо от нравственной правды. Иными словами, человек от природы, считал Михайловский, наделен стремлением и способностью осуществлять суд над историей и над своим бытием в настоящем с позиций нравственного идеала. В своей программной статье «Борьба за индивидуальность» он обосновал идею, что все усилия ума должны быть направлены к тому, чтобы становиться на сторону человека, которого считал «мерой всех вещей».
11. Следует заметить, что еще раньше такая позиция была сформулирована Т.Н. Грановским, поставившим проблему включения в исторические исследования оценочной составляющей и сформулировавшим в этом плане одну из аксиом отечественной общественной мысли: истина достигается при условии органического единения рационального осмысления реальности с нравственной оценкой. Грановский утверждал, что успехи анализа во многом зависят от того, насколько историку удается «примерить» ценности морального сознания на охватываемый им исторический материал. «Пристрастие, – писал он, – бывает постыдное, когда куплено какой-нибудь выгодой, или обещанием; но пристрастие, проистекающее из убеждения, будет ли оно основательное или нет, не только не предосудительно в истории, но даже придает ей больший интерес». (Грановский Т.Н. Публичные чтения. Статьи. Письма / Сост. А.А. Левандовский, Д.А. Цыганков. М.: РОССПЭН, 2010. С. 201.) Историк не должен отказывать себе в симпатиях ни к побежденным, ни к победителю. Сам Грановский всегда следовал этому требованию. Такая позиция задавалась признанием идеи о целостности исторического Бытия и потому о взаимной дополняемости познавательных средств его постижения.
15 Н.И. Кареев не отрицал влияние Н.К. Михайловского на свои философские воззрения. Но он первый перенес акцент в рассмотрении проблемы на ее эпистемологическое содержание. Поставив вопрос о правомерности включения понятия общественного идеала в научный аппарат философско-исторического знания, он обосновал позитивную роль домысла со стороны исследователя в созданную им картину мира. Более того, он предложил ответ на вопрос, когда такого рода субъективизм, продиктованный желанием дать оценку событиям с позиций представлений о должном, становится теоретическим барьером, а когда – условием для адекватного истолкования истории и настоящего. Обращение к идеалу есть проявление субъективной позиции исследователя, но отнюдь не свидетельствует о ложности его выводов. Оно лишь рождает вопросы, сохраняющие свою значимость «на все времена»: 1) насколько целесообразно такое достраивание картины о мире, 2) не разрушает ли оно научные основания знания о нем, 3) не приводит ли в тупик перевод взгляда на мир из модуса «какой он есть» в модус «каким он должен быть». Н.И. Кареев нашел ответы на эти вопросы, обратившись к проблеме «достаточности/ограниченности» общечеловеческих ценностей, центрируемых понятием общественного идеала для всестороннего и полного описания мира, в котором жил и живет человек. При этом, что важно, он обратил внимание на возможную связь общечеловеческих ценностей и общественного идеала с политическим мировоззрением познающего субъекта. Последнее нередко открывает шлюзы для «дополнения» его оценок идеологическими и классово-политическими предпочтениями. Такое возможное проявление исследовательского домысла было включено Кареевым в его интерпретацию случайного и законного субъективизма.
16 Н.И. Кареев о законном и случайном субъективизме в научной философии истории
17 Для анализа исторического процесса в парадигме общественного идеала Н.И. Кареев вводит понятие научной философии истории. Разъясняя ее особенности как особого вида философского знания, он писал: «научная философия истории не идеализирует действительность, а судит ее с точки зрения идеала… ищет смысл истории, но не как ее сверхчувственную сущность, а как значение ее перемен для человечества»12. В задачу научной философии истории не входит выстраивание исторического движения в соответствии с умозрительно составленным планом. Ее задачей является рассмотрение исторического процесса в соотнесенности с содержанием утвердившихся представлений о совершенном. В решении такой задачи общественный идеал играет роль мерки, которую исследователь прикладывает к действительности, стараясь держать связанные с ней домыслы под контролем разума, дабы они соответствовали «измеряемому» объекту и не заключали в себе параметров, для реализации которых нет условий в реальной жизни людей.
12. Кареев Н.И. Историко-философские и социологические этюды. СПб., 1895. С. 181.
18 Таким образом, научная философия истории в своих теоретических поисках, с одной стороны, не отрицает объективную заданность исторического процесса, а с другой стороны, допускает субъективизм в его толковании, включая последний в свой исследовательский инструментарий. Главный довод в защиту субъективизма Кареев видит в том, что «научная философия истории ищет смысл истории и человеческого существования не как сверхчувственную сущность, а как значение ее перемен для человечества»13. Это в самом деле было замечанием по существу. Но, сформулированное в такой общей форме, оно еще не обладало силой конечного довода, и потому, предусмотрев возможные «против», Кареев ввел в анализ проблемы вопрос о «законном» и «произвольно-случайном» субъективизме.
13. Кареев Н.И. Там же.
19 Раскрывая суть «законного субъективизма» как чуждого односторонности, он определил его через отношение исследователя как человеческой личности к человечеству как совокупности таких же личностей. В таком смысловом содержании законный субъективизм, по его оценке, не имеет ничего общего с пристрастностью, продиктованной принадлежностью ученого к определенной партии, социальной группе, классу, нации и т.п. «Законный субъективизм, – писал Кареев, – необходим в социальном познании и в философском осмыслении истории в качестве принципа, включающего в исследование точку зрения на мир с позиций человека, через деятельность которого все и совершается в истории»14. За таким субъективизмом стоит взгляд на мир, свободный от «случайных определений», убрать который из социального знания невозможно, не лишив его внутреннего стержня. Более того, убрать его равносильно лишению социального знания собственного, особенного, основания. Следование исследователя такому субъективизму есть свидетельство того, что он осознает свою принадлежность к «человеческому роду» и воспринимает ее как условие успешности своей профессиональной деятельности. Это осознание очерчивает те границы, внутри которых освободиться от субъективизма в познании истории и общества невозможно. Можно вспомнить в этой связи классическое изречение другого классика: «жить в обществе и быть свободным от общества невозможно» (В.И. Ленин). И человеческий опыт подтверждает это. Насколько бывает выполнимо такое требование для исследователя в каждой конкретной ситуации и в какой мере – это тема другого разговора. Следует только заметить, что вопрос о следовании принципам «законного субъективизма» каждым исследователем решается индивидуально и всегда непросто. На принятие им позиции, «свободной от случайных определений», нередко давит груз личных культурных, религиозных, нравственных, политических и других предпочтений. Сам Николай Иванович Кареев был членом Первой Государственной думы от кадетской партии, и этот факт не помешал ему придерживаться в своей научной деятельности «законного субъективизма». Правда, нам неизвестно, с какими внутренними усилиями ему это удавалось.
14. Кареев Н.И. Моим критикам. Защита книги «Основные вопросы философии истории». Варшава, 1884. С. 81.
20 Давление господствующих в обществе мировоззренческих идеологем, политических ориентаций, социальных институтов, власти на общественное и индивидуальное сознание может быть очень сильным. Об этом убедительно свидетельствует опыт советской истории нашей страны. Не случайно вопрос о возможности субъективизма как личной позиции ученого в социальном знании (тем более в философии) в это время перестал быть предметом дискуссий.
21

Сегодня поставленная Н.И. Кареевым проблема с не меньшим вниманием, чем в конце XIX в., продолжает обсуждаться, и можно предположить, что она будет оставаться актуальной и в обозримом будущем. Главная причина этого, если вспомнить размышления М. Вебера о перспективах теоретической социологии, связана с тем, что людей изучают люди.
22 Заключение
23 Анализ проблемы общественного идеала в выбранном направлении позволяет сделать следующие выводы.
24

Во второй половине XIX в. в рамках отечественной философии истории утвердились два исследовательских направления в концептуализации идеи общественного идеала: философско-исторический, связанный с рассмотрением поступательного движения истории «по формуле прогресса», то есть в векторе заложенных в общественном идеале духовно-нравственных смыслов, и эпистемологический, фиксирующий методологическую роль данного понятия как априорного принципа описания истории и социального знания в целом. И в том, и в другом случае общественный идеал включался в понятийный аппарат исследований, а его идея оставалась сквозной в содержательном контексте философско-исторической мысли.
25 Такой ракурс философской рефлексии позволял представить историю человечества целостным Бытием, смысловым стержнем которого является позитивная связь между прошлым, настоящим и будущим. Вопрос «куда идет человечество с самого начала исторической жизни?» переводился в модальность «осуществляет ли история наш идеал?». Актуализация такого подхода к анализу истории отражала выявившуюся тенденцию на сближение философии истории с теоретической социологией и усиление влияния позитивизма на социальное знание.
26 В центре философско-исторических поисков стала не иллюзорная идея достижения всеобщей социальной гармонии, совершенных форм человеческого общежития, а человек, критически мыслящая личность и возможности ее всестороннего развития. На этом исследовательском фоне утвердилось убеждение, что диалог со временем не может осуществляться иначе, как в оценочном дискурсе, то есть через приложение к познаваемому объекту человеческого воззрения на мир.
27 Обоснование правомерности такого вида субъективизма в философско-исторических исследованиях первым дал Н.И. Кареев, выбравший наиболее востребованное социальным знанием направление теоретических поисков. Предметом его анализа стала взаимосвязь между «случайным» и «законным» субъективизмом в научной философии истории. «Законный субъективизм» означал для него общечеловеческую точку зрения, которая освобождает познающего субъекта от национальных, конфессиональных, классовых, политических и партийных предвзятостей. Такой вид субъективизма, стесняющий научное познание искусственными ограничительными рамками, искажает истинность его результатов. Лучше отказаться от какой бы то ни было оценки, считал Кареев, нежели придерживаться критериев этих условных точек зрения. Выражением допустимого, «законного субъективизма» является следование в философско-исторических исканиях общечеловеческим ценностным смыслам. Последние выполняют функцию мерки исторических событий по понятиям лучшего и худшего, истинного и ложного, отражающей сложившиеся представления о должном. Такое домысливание реальности Кареев считал научно оправданным и необходимым для достижения «общей философской правды об истории».
28 Таким образом, общественный идеал рассматривался отечественной философской мыслью как социально-философский концепт, за которым стоят принципы познания и практической деятельности, определяющие позитивные смыслы человеческой жизни во всех ее проявлениях.

References

1. Amelina E.M. Problema obshchestvennogo ideala v russkoj religioznoj filosofii konca XIX–HKH v. Kaluga, 2014. 336 s.

2. Berdyaev N.A. Smysl istorii. M.: Mysl', 1990. 176 s.

3. Berdyaev N.A. Russkaya ideya. Osnovnye problemy russkoj mysli XIX i nachala HKH veka // O Rossii i russkoj filosofskoj kul'ture. Filosofy russkogo posleoktyabr'skogo zarubezh'ya / Otv. red. E.M. CHekharin. M.: Nauka, 1990. S. 43–272.

4. Bulgakov S.N. Osnovnye problemy teorii progressa // Problemy idealizma [1902]. M.: Modest Kolerov, 2018. S. 12–65.

5. Bulgakov S.N. Dva grada. Issledovaniya o prirode obshchestvennyh idealov. M.: Astrel', 2008. 784 s.

6. Gessen I.V. Iskaniya obshchestvennogo ideala. Petrograd, 1918. 62 s.

7. Gercen A.I. S togo berega // Gercen A.I. Sobranie sochinenij v vos'mi tomah. T. 3. M.: Pravda, 1975. S. 223–357.

8. Gercen A.I. Byloe i dumy. Gl. Robert Ouen // Tam zhe. S. 192–240.

9. Granovskij T.N. Publichnye chteniya. Stat'i. Pis'ma / sost. A.A. Levandovskij, D.A. Cygankov. M.: ROSSPEN, 2010. 670 s.

10. Ideal, utopiya i kriticheskaya refleksiya / otv. red. V.A.Lektorskij. M.: ROSSPEN, 1996. 302 s.

11. Kareev N.I. Moim kritikam. Varshava, 1884. 84 s.

12. Kareev N.I. Osnovnye voprosy filosofii istorii. Vtoroe pererabotannoe izdanie. CH. 1-2. SPb., 1887. 311 s.

13. Kareev N.I. Istoriko-filosofskie i sociologicheskie etyudy. SPb., 1895. 300 s.

14. Lavrov P.L. Istoricheskie pis'ma // Lavrov P.L. Filosofiya i sociologiya. Izbrannye proizvedeniya v 2 tomah. T. 2. M.: Mysl', 1965. 703 s.

15. Mihajlovskij N.K. Bor'ba za individual'nost' // Mihajlovskij N.K. Poln. sobr. soch. SPb., 1906–1909. T. 1. 986 s.

16. Novgorodcev P.I. Ob obshchestvennom ideale // Novgorodcev P.I. Ob obshchestvennom ideale. M.: Pressa, 1991. S. 13–523.

17. Novikova L.I., Sizemskaya I.N. Ocherk russkoj filosofii istorii // Russkaya istoriosofiya. Antologiya / Pod obshchej redakciej L.I. Novikovoj, I.N. Sizemskoj. M.: ROSSPEN, 2006. S. 3–111.

18. Skorobogat'ko A.V. Obshchestvennyj ideal v russkoj filosofii. SPb.: RGPU im. Gercena, 2003. 240 s.

19. Sizemskaya I.N. Istoriosofskie istoki i smysly otechestvennoj filosofii istorii // Filosofskie nauki. 2018. ¹ 7. S. 7–24.

20. Sizemskaya I.N. Russkaya filosofiya istorii. Opyt istoriosofskoj epistemologii // Filosofskie nauki. 2012. ¹ 3. S. 5–15.

21. Solov'yov V.S. Idoly i idealy. SPb., 1912. 366 .

22. Frank S.L. Duhovnye osnovy obshchestva. Vvedenie v social'nuyu filosofiyu M.: Respublika, 1992. 510 s.

Comments

No posts found

Write a review
Translate